— Едем назад по дороге троллей. Видишь те доки внизу? Дана живет в плавучем доме у подножия тролля.
Чарльз только однажды навещал Дану в ее доме, но ему не составило труда найти его снова, хотя он не совсем вписывался в окружающую обстановку.
На воде стояло четыре дока, к трем из них прикреплено несколько лодок различных видов. На четвертом был плавучий дом высотой в два этажа, и он выглядел как миниатюрный особняк в викторианском стиле, дополненный отделкой всех цветов океанского заката: синего и оранжевого, желтого и красного.
Дана пряталась на виду. Никто из ее соседей, кроме самих фейри, не знал, кто она такая. Она была достаточно могущественна, чтобы самой решать открываться миру или нет, и решила продолжать скрываться.
Чарльз тоже могуществен. Но у него не было выбора.
— Она живет здесь? — спросила Анна. — Именно в таком месте и должна жить фейри.
— Подожди, пока не увидишь, что внутри, — предупредил он.
Он жил счастливо или, по крайней мере, спокойно, почти два столетия, и всю жизнь служил своему альфе, который был одновременно его отцом и марроком.
Когда Бран сказал, что ему нужны волки, которым он мог доверять и которые не облажаются на публике, Чарльз согласился быть одним из них. И даже если был не согласен, он не мог отказаться, в конце концов, волки подчиняются своему альфе или тот убьет их. И Чарльз знал, что никогда не сможет пойти против отца.
Но это было до Анны. Теперь его жизнь посвящена ей, ее безопасности. Хотя он согласен с отцом в том, каким должен быть правильный курс действий. Но Чарльз и братец волк оба обеспокоены тем, что ее безопасность и открытие оборотней общественности несовместимы.
На этой неделе он не мог даже намекнуть о своих истинных чувствах по этому поводу. Волкам необходимо выйти на свет.
Он знал это.
Но теперь у него была Анна, и она все изменила.
— Может, нам пойти посмотреть, здесь ли она? — спросила Анна, все еще осматривая плавучий дом с безопасной суши.
Дана, без сомнения, уже знала, что они рядом. Чарльз почувствовал, как магия коснулась его кожи, когда они спускались к ее причалу. Но она будет ждать, пока они не приблизятся к ней должным образом.
Дана — прекрасная дама, не знающая милосердия, — раньше занималась делами с его отцом. Ей очень хорошо платили, но лучше всегда принести фейри дополнительный подарок вместо «спасибо». Произносить эти слова могло быть опасно, поскольку некоторые фейри воспринимали их как признание того, что ты им должен. Не только маррок передал ей подарок, но его подарок более ценный, чем у всех остальных альф вместе взятых.
Тем не менее Чарльз мог преподнести его Дане при первой встрече, а не устраивать специальную поездку.
Бран предположил, что Дана могла бы оценить его визит перед делами, и Анне это тоже могло бы понравиться. И вот они здесь, Чарльз с маленькой картиной под мышкой и Анна, которая на несколько шагов опередила его и сделала первый шаг на причал, обнаружив, что плавучий док качается на волнах.
Она одарила его счастливым взглядом, когда он последовал за ней по мокрым доскам.
— Это может быть весело, — сказала она, затем повернулась и сделала пару сальто назад, как ученица средней школы на перемене. Чарльз остановился на месте, похоть, любовь и страх поднялись волной, и он не знал, как справиться с этими эмоциями.
— Что? — спросила Анна, немного запыхавшись после гимнастики. Она откинула с лица волнистые волосы и серьезно посмотрела на него. — Что-то не так?
Чарльз не мог признаться ей, что боялся. Не понимал, что будет делать, если с ней что-то случится. И его внезапная реакция вытолкнула братца волка на первый план. Анна вывела его из равновесия, контроль, который он с годами держал, теперь висел на волоске. Чарльз решительно попытался подчинить своего волка и взять себя в руки.
Анна поморщилась и прижала руки к вискам.
— Если не хочешь, чтобы я знала, что ты чувствуешь, то мог бы просто сказать. Мне больно, когда ты отгораживаешься от меня.
Чарльз не осознавал, что причинял ей боль. Он опустил стену, которую возвел вокруг души, а братец волк взял верх и полностью раскрыл их обоих. Это очень похоже на то, как человек открывает зонтик, который хранился в чулане годами. Некоторые части скрипели, стонали и осыпались пылью, другие треснули от внезапного растяжения и угрожали сломаться.
Чарльз чувствовал себя голым и даже хуже. Он как будто сбросил свою кожу и стоял с обнаженными нервными окончаниями, ожидая, что их снесет слабым порывом ветра. Все, чем он был, все эмоции и мысли, которые он скрывал даже от себя, теперь открыты средь бела дня.