Бран вздохнул и разделся, когда Анна побежала, а Чарльз преследовал ее по всему двору. Она использовала деревья позади дома в качестве барьера, чтобы держать его на расстоянии, когда он подходил слишком близко. С ее четырьмя лапами с когтями у нее больше преимущества, чем у него в ботинках, и Анна могла быстрее обходить деревья.
Наконец Чарльз выгнал ее из-за деревьев, и она бросилась обратно за дом, пока он преследовал ее по пятам. Анна завернула за угол на передний двор и замерла при виде Брана в волчьем обличье, ожидающего их.
Чарльз не успел затормозить и сбил ее с ног, заскользив по снегу.
Прежде чем Чарльз смог проверить, все ли с ней в порядке, на него налетел серебристый волк, и динамика борьбы резко изменилась. Когда были только Чарльз и Анна, он мог контролировать ход событий, но с появлением отца пришлось серьезно напрячь мускулы, скорость и ум, чтобы удержать двух волков подальше, иначе они заставили бы его есть снег.
Наконец Чарльз лег плашмя на спину, Анна сидела у него на ногах, а клыки Брана коснулись его горла в притворной угрозе.
— Хорошо, — сказал он, расслабляя свое тело в знак капитуляции. — Хорошо. Я сдаюсь.
Эти слова означали не просто конец игры. Он пытался. Но, в конце концов, слово альфы — закон. Что бы ему ни приказали, он выполнит приказ. Поэтому подчинился доминированию своего отца так же легко, как любой щенок в стае.
Маррок поднял голову и встал с груди Чарльза.
Затем чихнул и стряхнул снег, когда Чарльз сел и вытащил ноги из-под Анны.
— Спасибо, — сказал он ей, и она одарила его счастливой улыбкой. Чарльз собрал одежду с капота отцовской машины и открыл дверь в дом. Анна влетела в гостиную и побежала по коридору в спальню. Чарльз бросил одежду отца в ванную, и когда Бран прошел в дом, махнув хвостом с белым кончиком, закрыл дверь.
Когда Бран вышел из ванной, Чарльз успел приготовить горячий шоколад и суп. Лицо его отца раскраснелось, глаза снова карие и человеческие.
Чарльз и Бран не сильно походили друг на друга. Чарльз пошел в свою мать-индианку, а Бран был валлийцем до мозга костей, с волосами песочного цвета и высокими скулами, по его лицу обычно ничего нельзя прочитать. Несмотря на игру, Бран не выглядел особенно счастливым.
Чарльз не собирался первым заводить разговор. Ему все равно нечего было сказать.
Дед часто говорил ему, что он слишком старается идти напролом через деревья, когда более мудрый человек обошел бы их стороной. Его дед был знахарем и любил говорить метафорами. Обычно он оказывался прав.
Чарльз протянул отцу чашку горячего шоколада.
— Твоя жена звонила мне прошлой ночью, — резким тоном начал Бран.
— Ясно. — Чарльз этого не знал. Анна, видимо, сделала это, пока он гулял, пытаясь успокоиться.
— Она сказала мне, что я не слушаю тебя, — продолжил Бран. — Я ответил ей, что слышал, как и остальная часть стаи, что ты совершенно ясно заявил мне, что я идиот, если собираюсь отправиться в Сиэтл на встречу с европейской делегацией.
Какой я тактичный, подумал Чарльз, решив, что лучше молча пить какао.
— И я спросила его, есть ли у тебя привычка спорить с ним без веской причины, — беззаботно произнесла Анна, проскользнув мимо Брана и плечом задев Чарльза.
На ней был его любимый коричневый свитер, доходивший ей до середины бедер и скрывавший ее фигуру. Братцу волку нравилось, когда она носила его одежду.
В этом свитере Анна должна бы выглядеть как беженка, но почему-то произошло наоборот. Коричневый цвет придавал ее коже фарфоровый оттенок и выделял яркие пряди в светло-каштановых волосах. Он также подчеркивал ее веснушки, которые Чарльз обожал.
Она запрыгнула на стойку и, счастливо замычав, взяла какао, которое приготовил для нее Чарльз.
— А потом она повесила трубку, — закончил Бран недовольным тоном.
Анна что-то промычала, и Чарльз не понял, отреагировала она на горячий шоколад или на его отца.
— И отказалась брать трубку, когда я перезвонил, — проворчал его отец.
«Не очень радует, когда кто-то не подчиняется тебе мгновенно, да, старик?» — подумал Чарльз как раз в тот момент, когда отец встретился с ним взглядом.
Внезапный смех Брана сказал, что на самом деле он не расстроен.
— Ты разочарован, — рискнул произнести Чарльз.