Хотя проще всего просто убить его, пока это еще можно сделать, ведь когда ее магия достигнет зенита, даже золото для нее будет не больше чем конфетный фантик.
Но Иен еще не был уверен, как ему поступить.
- Куда она могла уйти?
- Думаю, я смогу взять след, - Иен обернулся на выкрики полисменов и увидел, что за ограничительную желтую веревку прошла девушка и неотступно шла к охотнику. - Эй, тебе тут не место.
Она была молода, одета несколько не по моде в шнурованный корсаж на кружевную блузку, мужской цилиндр на курчавой прическе и в высокие сапоги из натуральной кожи. Ее симпатичное абрикосовое лицо по форме напоминало сердечко.
- Боюсь, это не так, - запротестовала она, и он услышал ее юго-восточный акцент. - Это вы Иен Маршак? Это вам.
Она протянула ему в руку запечатанный воском секретарской литерой "C" конверт.
- Это какая-то шутка?
- Никакая это не шутка, господин Маршак, сэр, - сказала она. - Я Ханна Кольц, ауто-да-фер неофит, отныне вы мой наставник.
- Нет, - коротко отрезал он. - Я на это согласия не давал.
- Иен, сейчас не время, - напомнил Маркус.
- Простите, но это так, - она несколько опешила, в ее глазах гуляла растерянность. - Верховные саны распределили меня к вам, прочтите эпистолу, сэр.
Он обреченно вздохнул и распечатал конверт, читая содержимое одними губами:
"Действующему в Каннескаре, столице Ригэсса ауто-да-феру энсину Иену Маршаку от Верховного сана магоборческого ведомства Секретария. Мы рады проинформировать Вас, что с момента передачи письма лично в Ваши руки, Вы определяетесь наставником-магистром с отличием закончившей курс бакалавра Ханны Унгер Бенедикте канн Кольц, и прошедшей биологические модификации типа "пария-ноль".
Пожалуйста, ознакомьтесь с дополнительными документами.
По всем вопросам обращаться в генеральный штаб.
Искренне Ваша, Анна К. Гиллерт, зам прокурора судебного ложа"
Он прочитал это письмо несколько раз подряд, надеясь, что неправильно истолковал размашистый подчерк Анны.
- Иен, - вырвал его из транса раздумий Маркус.
- Похоже, у меня нет выбора, - черство произнес он, пряча конверт во внутренний карман новенького бирюзового пиджака. - Я определенно буду подавать апелляцию.
Светлое лицо Ханны потухло, в глазах загуляли разочарование и обида, ей эти слова ударили прямо под дых, однако Иен не собирался быть ее нянькой. Он вспомнил, что их с Анной наставница однажды тоже подавала апелляцию, когда они приехали к ней с такими вот письмами.
Ей отказали, как откажут и Иену.
- Я видела ее, - произнесла вдруг Ханна.
Иен вопросительно вскинул бровь, мол, продолжай.
- Девушка, лет восемнадцать-девятнадцать, альбиноска. Вроде как, ее побил кто-то, и она переродилась.
- Полицейские сказали, что кто-то помогал эвакуировать людей, - сказал он. - Это была ты, значит?
- Да, сэр, - улыбчиво ответила она с голосом, преисполненным гордыней.
Невольно Иену пришла в голову мысль, что она горделива и напыщенна как он сам, но он об этом промолчал.
Батюшке Фаусту это качество в нем не нравилось больше, чем его нюх, но с самого детства он знал, что не как все, что лучше других. Он частенько убегал из стен монастыря на заснеженную гору, которая находилась в нескольких днях пути от дома, брал с собой принадлежности для похода, немного еды из монастырских запасов и пропадал на время. Добравшись до горы, поднявшись на небольшую высоту, он закрывал глаза и нюхал. Снег жег его лицо, раздуваемый морским ветром, лез ему под одежду, а он стоял неподвижно и вдыхал запахи мира. Морская соль хлестала его по лицу, он чуял снег, помет альбатросов, какие-то водоросли. Он простирал свое обоняние еще дальше и находил Цвейке-Махани на побережье, нюхая запахи рыбы, лекарственных трав и домашнего скота из рыбацкой деревни, схваченные ветром. Его мир был незначительно маленьким, в округе на многие-многие километры не было больше ничего, кроме монастыря, деревни, степей и гор. Но это был его собственный мир. Он чуял его весь, этот незначительный мир был у него на ладони, как игрушка в стеклянном шаре с водой.
Ему казалось, что он Бог, что он умеет быть везде и сразу.
Гордыня и подростковая заносчивость подтолкнули его признаться в деревне о даре своего сверхчувствительного нюха, попасться пчеловодам и уйти с ними, не оглядываясь назад, даже не задумываясь о том, что он больше никогда не увидит свой дом и отца.