Глава XX. МЕДВЕДЬ НА ДЕРЕВЕ
Один только доктор не принимал участия в нашем разговоре о белках: он ехал несколько впереди и, должно быть, разыскивал какой-нибудь ручеек, чтобы его водой разбавить содержимое своей фляжки. Вдруг доктор, повернув свою лошадь, поскакал к нам обратно, и на лице его явно были написаны удивление и беспокойство.
— В чем дело, доктор? — почти в один голос спросили охотники.
— Я видел медведя, — пыхтя, воскликнул доктор, — серого медведя, и я уверяю вас, что он имел самый ужасный вид!
— Так это был медведь! — закричал Мика, пришпоривая свою старую кобылу.
— Так это был медведь! — хором повторили остальные, пуская своих лошадей галопом.
Один только естествоиспытатель недоверчиво отнесся к этому известию, говоря, что мы все находимся очень далеко от местности, где обитают серые медведи, и что здесь мы могли бы только рассчитывать на встречу с его черным собратом. Но доктор даже не обиделся, когда его сочли неспособным отличить черного медведя от серого. Тем временем мы успели уже достигнуть того места, где, по словам доктора, должен был находиться медведь. Только опытный глаз проводников мог на опавших листьях различить след этого животного. Мика, ведя коня на поводу, шел, сильно нагнувшись вперед, и по его виду можно было подумать, что при поиске следа он скорее руководствовался обонянием, чем зрением.
След вскоре повернул в сторону от нашей дороги, и мы прошли по нему шагов сто в глубь леса. Большинство из нас, в том числе и я, были того мнения, что медведь успел уже далеко уйти вперед, и что поэтому не было никакой надежды догнать его. Но наши опытные проводники были совершенно иного мнения и с уверенностью утверждали, что медведь медленно подвигался вперед, часто отдыхал, и что логовище его находилось где-нибудь тут, поблизости. Это заставило нас еще дальше проникнуть в лес, а Ланти и Джек остались при фургоне, который продолжал медленно двигаться по дороге. Через какое-то время след круто повернул к опушке леса, и мы снова очутились около своего фургона. Вдруг оттуда раздались нестройные возгласы, и мы узнали испуганные голоса Ланти и Джека: они увидели медведя и громко извещали нас об этом. Мы стремились в ту сторону, откуда слышались голоса, но медведь успел уже скрыться в густом тростнике. Кентуккиец крикнул нам, чтобы мы отрезали медведю путь к бегству и окружили то место, куда он успел забраться. Мы быстро исполнили это приказание, и так как нигде не видно было помятой травы, надо полагать, медведь находился внутри зарослей. Мика смело проник туда, но двигался так осторожно, что в продолжение целых десяти минут ни малейший звук не указывал на то место, где находился охотник.
Наконец послышался его громкий голос:
— Живо: все сюда! Медведь сидит на дереве!
После этого приглашения мы радостной толпой устремились в заросли, так как встречи с медведем бывают не каждый день, и всякий надеялся пустить в зверя первую пулю. Но потом у нас невольно зародился вопрос: почему Мика не пользуется таким редким случаем и почему мы не слышим его выстрела? Ответ на этот вопрос мы получили только тогда, когда добрались до того места, где находился старый охотник. Оказалось, что он выразился не совсем точно и что медведь находился не на дереве, но в дереве, то есть внутри огромного ствола, лежавшего тут же и имевшего в диаметре более десяти футов. Свежий след приводил как раз к отверстию в стволе, из чего мы заключили, что внутри него находилось логовище медведя и сам он «был теперь дома».
Некоторые из нас с ружьями наготове расположились у входа в логовище, тогда как другие, взобравшись на этот исполинский ствол, стучали по нему ружейными прикладами, в надежде спугнуть мишку. Но он был не дурак, не подавал никаких признаков жизни и, очевидно, не имел ни малейшего желания познакомиться с пулями ожидавших его охотников. После того в ствол была засунута длинная жердь, но она не вызвала ожидаемого эффекта, так как оказалась чересчур короткой и не достигла самого логовища. Медведь оказался вполне не чувствительным и к дыму, которым мы его щедро угощали, так что нам оставалось теперь прибегнуть к последнему средству и вооружиться топорами. Добрых два часа провозились мы с этой работой, так что руки наконец отказывались служить. К счастью, мы начали рубить как раз в надлежащем месте, и сделанное в стволе отверстие оказалось над самым логовищем: но медведь исчез куда-то таинственным образом. Мы истыкали логовище во всех направлениях длинными палками и в конце концов должны были уступить очевидности и признать, что вся наша тяжелая работа пропала даром.