— Что-то послужило причиной их гибели, и этим чем-то была не война, — произнес Ригор. — Но что именно, нам непременно нужно узнать. Возможно, ни один другой мир не испытал того же. Но может оказаться и так, что это не единичный случай.
Возможно, и Земля такая же пустынная, подумал Джонг. Подобная мысль не впервые навещала его.
"Золотой Экспресс" задержался здесь из-за ремонта, без которого его экипаж не отваживался пуститься в обратный путь, в древнюю обитель человека. Капитан Илмэрей выбрал звезду F9 совершенно произвольно. От вычисленного положения Солнца на настоящий момент звезда отстояла на триста световых лет. Приборы не зафиксировали ни единого признака энергий, которыми обычно пользуются цивилизованные расы, могущие представлять угрозу. Третья планета, с массой, подобной земной, казалась раем, но всю ее сушу разбросало по островкам, со всех сторон омываемым теплым от полюса до полюса мировым океаном. Монса Рейнарта удивило, что баланс углекислого газа сохраняется за счет столь малого количества скалистых островов. Затем, заметив повсюду на обширном водном пространстве плавучие колонии водорослей, многие из которых занимали площадь в сотни квадратных километров, он пришел к выводу, что их фотосинтез достаточно активен, чтобы воспроизвести атмосферу земного типа. Увидев с орбиты разрушенные города, люди Рода испытали настоящее потрясение. И не потому, что колонизация не могла распространиться так далеко, да еще длиться двадцать тысяч лет. Но рискованное предприятие, похоже, завершилось. Почему?
В тот вечер была очередь Джонга вести личный разговор с теми, кто находился на базовом корабле. Он вызвал по селекторной связи своих родителей, чтобы сообщить им о своих делах. И когда в их голоса вплелся голос Сории Рейнарт, сердце у него в груди радостно подпрыгнуло.
— Ну да, — с задорным коротким смешком произнесла девушка, — я здесь, у твоих в комнате. Зашла навестить их. Так, случайно.
За спиной Джонга послышалось хихиканье ее брата. Юноша покраснел. Сейчас он бы все отдал за то, чтобы поговорить с ней наедине. Но Сория, конечно же, знала о том, что он позвонит сегодня вечером… Если Род еще жив, то между ним и ней ничего не могло быть. Жену полагалось брать с другого корабля. Таков закон, общий для всех космонавтов — экзогамия1, способствующая выживанию, которое в лучшем случае было сомнительно. Но если последний корабль Рода, не считая их корабля, мертвым дрейфует где-то среди звезд или же если те несколько сот человек на борту "Золотого Экспресса" и эти четверо на планете, чье имя давно позабыто, являются последними остатками человечества, то… она такая веселая и нежная. А как восхитительно покачивает при ходьбе бедрами.
— Я… — Джонг обрел способность говорить. — Рад, что ты зашла. Как поживаешь?
— Одиноко и страшно, — пожаловалась она. Вокруг ее слов бурлили космические помехи. Костер с треском выстреливал искрами в темноту над головой. — Если вам неизвестно, что там случилось… не знаю, хватит ли у меня терпения задаваться этим вопросом всю оставшуюся жизнь.
— Прекрати! — резко сказал он. Упадок морального духа погубил не один корабль. Хотя… — Нет, извини меня.
Он знал, что храбрости ей не занимать. В нем тоже жил страх стать вечно преследуемым тем, что он здесь увидел. Сама по себе смерть с давних времен довольно близко дружила с людьми Рода. Но на этот раз они возвращались из прошлого — более древнего, чем были ледники и мамонты для Земли, когда они покидали ее. Чтобы понять вселенную, они нуждались в знаниях как в воздухе. И вот первая же их остановка в спиральном рукаве галактики, где когда-то под крышами царил домашний уют, преподнесла им при встрече загадку, казавшуюся неразрешимой. Род настолько глубоко уходил корнями в историю, что Джонг смог даже вспомнить символ Сфинкса, который показался ему вдруг отвратительным.
— Мы обязательно все выясним, — пообещал он Сории. — И если не здесь, то когда прилетим на Землю.
В глубине души он сомневался в своих словах. Он перевел разговор на более легкие темы и даже пару раз удачно пошутил. Но позднее, когда он уже лег, вытянувшись в своем спальном мешке, ему почудилось, будто где-то на севере трубит рог.
С рассветом экспедиция была уже на ногах. Наскоро проглотив завтрак, они сложили все свое снаряжение в космическую шлюпку. Урча, шлюпка поднялась на аэродинамической тяге в воздух, выровнялась и на малой скорости полетела невысоко над землей. Справа, сшибая мечущиеся волны, сверкало море; слева круто дыбилась суша. Было незаметно, чтобы на ней паслись стада крупных животных. Их, видимо, вообще здесь не было из-за слишком ограниченного пространства для нормального существования. Зато океан буквально кишел живностью. Сверху Джонг разглядел в прозрачной воде тени, которые оказались косяками в сотни тысяч рыб. Еще дальше он приметил скопление рыбообразных морских животных, огромных, словно киты. Они спокойно паслись в зарослях водорослей и перемещались в них, раздвигая собой спутанную зелень. Колонисты, очевидно, обеспечивали себя за счет даров моря.
Ригор посадил шлюпку на отвесную скалу, возвышавшуюся над заливом, о котором он рассказывал. Крутые обрывы окружали изгибающийся дугой громадный пляж. Песок был усеян обломками скал и валунами. Вдали дуга многокилометрового пляжа смыкалась, оставляя лишь тесный проход в океан. Под косыми лучами утреннего солнца безмятежная, ясная гладь залива приобрела голубовато-зеленый оттенок. Несмотря на спокойствие воды, ее нельзя было назвать стоячей. Приливы и отливы, зависящие от одной большой луны, должны были соответственно поднимать и опускать уровень воды в заливе на два-три метра в день. Кроме того, с южного нагорья в залив впадала река. Вдалеке Джонг разглядел валявшиеся на песке под высшей отметкой прилива раковины — доказательство изобилия жизни. То, что колонисты вынужденно сменили такую красоту на мрак, ему казалось горькой несправедливостью.
Худое лицо Ригора поочередно повернулось к каждому из сидевших в шлюпке.
— Проверим снаряжение, — произнес он и начал зачитывать по списку: — энергобластер, браслет-передатчик, энергетический компас, аптечка…
— Бог мой, — сказал Нери, — ты, наверное, считаешь, что мы отправляемся в поход сроком на год, к тому же каждый сам по себе.
— Мы разойдемся в разные стороны и займемся поисками следов, — пояснил Ригор, — а те утесы будут частенько загораживать нас друг от друга. — Он не спрашивал мнения остальных: то, что послужило причиной гибели колонии, все еще могло представлять опасность.
Покинув шлюпку, космонавты окунулись в прохладные струи воздуха, насыщенного солью, йодом и острым запахом гниющих на берегу водорослей, какой ощущается на морских побережьях любого из миров земного типа, и стали спускаться с крутизны.
— Здесь давайте разойдемся, — предложил Ригор, — и если никто ничего не обнаружит, то через четыре часа мы соберемся на обед на этом же месте.
Уходившая вниз тропа, по которой двигался Джонг, уводила далеко на север. Сначала он шел быстрым шагом, наслаждаясь работой мышц, свистом множества птиц над головой, шуршанием песка и хрустом гальки под подошвами ботинок. Но вскоре ему пришлось замедлить шаг, осторожно пробираясь среди темных валунов и преодолевая завалы из камней. Некоторые из валунов, размером с дом, заслоняли его от ветра и от товарищей. Это напомнило ему одиночество Сории.
"О нет, только не это! Разве мы не заплатили сполна?" — подумал он. И на мгновение в нем вспыхнул протест: "мы ни в чем не виноваты. Мы сами осудили предателей и бросили их в космос, как только все узнали. За что же наказывать нас?"
Но люди Рода слишком долго жили в изоляции, одни против всей вселенной, и поэтому не понимали, что проступок и горе одного принадлежат всем. И Томакан со своими сообщниками по заговору осуществил задуманный план спасения корабля, причем бескорыстно. В те последние лютые годы Звездной Империи земляне, сделав козлами отпущения всех людей Рода за их подлость, вершили над ними расправу до тех пор, пока все экипажи не улетели прочь, надеясь переждать до лучших времен. Пленники "Золотого Экспресса" умерли бы в мучениях, если бы Томакан не купил им свободу, выдав преследователям тот астероид, где прятались два других корабля Рода, готовившихся покинуть Солнечную систему. Как они могли потом смотреть в глаза своим сородичам на Совете, собравшемся на Тау Кита?