— Тогда я вынуждена буду… устроиться в отеле…
— А какой более-менее приличный отель примет одинокую девицу? — издевательски спросил герцог.
— Но где-нибудь такой, наверное, существует… — в полной растерянности начала было Андрина.
И тут же она ощутила страх. Лондон был так огромен, и она слышала, живя у себя в провинции, столько рассказов о преступлениях в столице, о девушках, перенесших надругательства или проданных в публичные дома.
Она как-то даже не принимала в расчет, что может столкнуться с подобными преступниками.
Какой же Андрина казалась маленькой, юной и достойной жалости, когда она стояла возле двери, готовая покинуть особняк герцога и отправиться в путешествие в неизвестность.
Ее глаза излучали и отчаянное горе, и решимость не дать унижать свое достоинство.
Герцог молча смотрел на нее. Во взгляде его было то же чувство, что Андрина испытывала к нему. Они оба не понравились друг другу.
Она была уверена, что миссия ее окончена и ей остается только одно — выйти из этого дома и раствориться в темноте.
Внезапно резким жестом герцог вдруг дернул за шнур звонка, вызывая слугу.
— Вернитесь, пожалуйста, и сядьте, — распорядился он. — Возможно, что я кое-что могу для вас сделать.
Прежде чем Андрина решила, стоит ли подчиняться его приказу, дверь распахнулась.
— Разыщите мистера Робсона, — велел герцог лакею, который появился за спиной Андрины.
— Будет исполнено, ваша светлость.
Андрина опустилась на тот же стул, на котором сидела во время их разговора.
А герцог, наоборот, встал, немного прошелся по комнате, а потом опять оперся спиной о каминную полку.
По тому, как жестко напряглись его губы и вздернулся подбородок, было видно, что он раздражен до предела.
Две бесконечные минуты прошли в молчании, пока дверь не открылась и на пороге появился среднего возраста человечек с совершенно седыми волосами и, как показалось Андрине, в дурном расположении духа.
— Вы хотели меня видеть, ваша светлость?
— Да, Робсон. Мне нужна покровительница для этой юной леди.
— Покровительница, ваша светлость? — У вошедшего мужчины брови поползли наверх.
— Зачем вы переспрашиваете?
— Я подумал, что не совсем вас понял, ваша светлость.
— Тогда постараюсь вам разъяснить, — резко откликнулся герцог. — Перед вами мисс Андрина Мелдон — дальняя кузина, очень дальняя — но, несмотря на это, все-таки моя родственница. Ее отец и мой папаша были друзьями, если, конечно, у прежнего герцога Броксборна были друзья, — при этих словах герцог усмехнулся.
Мистер Робсон вежливо поклонился Андрине, она ответила ему тем же.
— Мисс Мелдон сообщила мне…
Герцог продолжал свою речь тоном, в котором никак нельзя было уловить — шутит ли он или говорит всерьез. Он повторил, как бы подчеркивая последнее слово:
— Она сообщила мне, что является крестной моего папаши, и поэтому утверждает, будто мой отец должен был бы взять на себя заботы о ней и ее сестричках. Ей хотелось бы, чтобы он представил всю троицу в свет для последующего удачного замужества.
Андрина не могла не вскрикнуть от возмущения его словами, а еще больше тоном, каким они были сказаны.
Она была зла на герцога, и в то же время сердце ее радостно забилось.
Он согласился! Она победила! Ей с трудом верилось, что она действительно услышала то, что он сказал.
— Вы должны буквально запомнить то, что я вам сейчас скажу, Робсон, — продолжал герцог, словно бы диктуя некий документ. — Вот эта самая мисс Мелдон должна быть немедленно снабжена покровительницей, причем дамой благопристойной, перед которой открыты все приличные дома в Лондоне.
— Я понимаю вас, ваша светлость, но сделать это не так легко, — откликнулся мистер Робсон, и лицо его стало еще более озабоченным.
— Я разделяю ваше беспокойство, — угадал его мысли герцог. — Но надеюсь, что какие-то ископаемые существа, обладающие нужными нам качествами, еще живут на свете.
— Да, конечно, ваша светлость, если хорошенько поискать… Может, ваша тетушка графиня Хинли… — начал было мистер Робсон.
— Эта жуткая особа! — Герцог даже передернулся от отвращения. — Я не хочу иметь с ней никакого дела. Как вам взбрело в голову, Робсон, упомянуть ее имя?
— Прошу прощения у вашей светлости.
Наступило молчание, которое, казалось, нарушалось только скрипом мыслей в голове бедного мистера Робсона.
Наконец он произнес радостно и в то же время неуверенно: