– Ты башкой, что ли, треснулся? – пролепетала Женька, а Сашка сказал:
– Анфиса, дай мобильник.
Я торопливо протянула телефон, он набрал номер, чертыхнулся, потому что про код забыл, как недавно Женька, и, исправляя свою ошибку, торопливо заговорил:
– Значит, так, девчонки, шагайте на вокзал, потому что лучше вам в это дело не лезть, пользы никакой, а неприятностей может быть сколько угодно.
– Что? – пискнула я, но Сашка в этот момент заговорил по телефону:
– Серега, это Лукьянов, да я, я… Слушай, сегодня ориентировка пришла, этот, как его… из тюрьмы сбежал, рожа его прямо напротив твоего места… ну… так я его сейчас в трех шагах от отделения встретил… Не привиделось, точно он. По башке мне дал, гад. И вовсе нет… да я серьезно. Что ты дурака валяешь, – заорал Сашка, а мы от неожиданности подпрыгнули. – Посылай ребят, пусть район перекроют. Как машин нет, была же машина… вот черт… – Сашка сунул мне в руку телефон и потрусил в сторону родного отделения, а мы продолжали хлопать глазами, потом кинулись за ним, но Сашка, обернувшись, махнул свободной рукой и рявкнул: – Уезжайте, вас здесь только не хватало…
Мы замерли как по команде, а потом побежали в другую сторону, и тут точно назло дождь полил как из ведра, мы добежали до конца улицы и юркнули в очередную подворотню.
– Ты чего-нибудь поняла? – спросила Женька.
– Поняла. У меня машину угнали, – проблеяла я.
– С машиной все ясно, тачка твоя накрылась, а вместе с ней мои шмотки.
– И мои.
– А я что, спорю? Этот тип в ветровке – опасный преступник, сбежал из тюрьмы. Сашка его как-то умудрился узнать и теперь побежал ловить.
– Лучше б он мою машину искал.
– Да послушай ты, дурища, Сашка поступил исключительно благородно, не стал нас во все это дерьмо впутывать.
– Чего нас впутывать, я, кроме ветровки, ничего не видела, да и то не разобрала: то ли серая, то ли синяя… А Сашка твой опохмеляться побежал, – зло ответила я.
– Тоже не грех. Но я сейчас не об этом, Сашка смылся, а беглый каторжник, который ему по башке съездил, где-то здесь бродит.
Точно в ответ на ее слова за нашими спинами раздались шаги, но через мгновение стихли. Мы вцепились в локти друг другу и застучали зубами, вглядываясь в полумрак подворотни. Однако очень скоро я отпустила Женькин локоть. Двор впереди выглядел вполне безопасно.
– Идем, – сказала я решительно. – Двор проходной, выйдем на соседнюю улицу и напрямую к вокзалу. – И зашагала, не дожидаясь Женькиных возражений.
Стук каблуков весело отдавался под сводами, Женька припустилась за мной, и через минуту мы вошли во двор, где одиноко стояла старенькая «копейка» рядом с деревянным ящиком неизвестного назначения. В этот момент хлопнула дверь подъезда, и оттуда показался молодой человек в кожаной куртке, щелкнул зонтом и направился к «копейке».
– Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? – спросил он.
Парень улыбался и посматривал на нас с интересом, физиономия его выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему парень был блондин, а Женька с ума сходит по блондинам, оттого она мгновенно превратилась из мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила:
– Мы к вам издалека приехали, а про зонты забыли. В нашем родном городе сегодня двадцать восемь тепла и без осадков.
– Без осадков это здорово, но не про нас. – Он открыл машину и предложил: – Садитесь, подвезу, что ж дорогим гостям понапрасну мокнуть.
Женька бросилась к «Жигулям», и мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Одной ногой я уже была в кабине, когда обратила внимание на деревянный ящик, точнее не на ящик, а на мужской ботинок, который нахально торчал из-за него.
– Там кто-то есть, – вытягивая шею, сказала я.
– Где? – нахмурилась Женька.
– За ящиком.
Парень удивленно поднял брови и переспросил:
– За ящиком?
– Да. Ботинок, мужской.
– Зачем тебе ботинок? – разозлилась Женька, а я не удержалась и рявкнула:
– Понадобился. – И сделала пару шагов в сторону ящика. Парень присоединился ко мне, а вслед за ним и Женька, и вскоре очам нашим предстало довольно странное зрелище: мужчина лет пятидесяти лежал на асфальте между ящиком и стеной дома, руки сложены на груди, голова запрокинута.
– Труп, – ахнула Женька и попятилась, наступая мне на ноги. Я шарахнулась в сторону, готовясь заорать во все горло, а парень проявил чудеса героизма, склонился над мужчиной и тут же отпрянул, морща нос:
– Водярой-то как прет, с ума сойти.
– Так он пьяный? – обрадовалась Женька.
– Конечно. Он не из нашего дома, должно быть, приблудился. А может, бомж какой… Ладно, поехали…
– А как же он? – растерялась я.
– Полежит, очухается и домой пойдет. Если у вас есть желание с пьяным нянчиться – пожалуйста, а меня увольте. – Парень занял водительское место, и мы с Женькой торопливо устроились в кабине, он завел машину и покинул двор.
А я принялась мучиться сомнениями: дядька, устроившийся за ящиком, на бомжа никак не походил, одет был в костюм и даже галстук нацепил, хотя, конечно, напиться и в костюме можно. Но за ящиком-то он как оказался? Прятался, что ли? Боялся, что его в вытрезвитель заберут?
Неизвестно, как далеко завели бы меня эти мысли, но тут парень спросил:
– Вам куда, девчонки?
И Женька ответила:
– На Васильевский остров.
– Отлично, нам по пути, – развеселился парень, а я пришла в себя, ткнула Женьку в бок, а потом зашептала:
– Зачем нам на Васильевский? Мы же на вокзал…
– Не дергайся и послушай меня, – жарко задышала Женька мне в ухо: – Менты тачку с барахлишком ни в жизнь не найдут, а Сашка нам умную мысль подал. Мы с тобой к кому ехали? То-то. Старичок у нас непростой, и очень возможно, что пользы от него поболе будет. Соображаешь?
Соображала я не слишком хорошо, но все-таки основную мысль уловила.
– Думаешь, он способен отыскать мою машину?
– Ну, сам-то он вряд ли по дворам рыскать будет, но у дяди его масштаба обычно такие связи…
Желание вернуть свою собственность сыграло со мной злую шутку, я в очередной раз поддалась Женькиным уговорам, и из этого получилось такое… Впрочем, не буду забегать вперед…
В тот момент я зябко ежилась на заднем сиденье «копейки», тосковала о родном железе и втайне лелеяла надежду его вернуть, искренне веря, что все самое скверное со мной уже случилось, даже не подозревая, что очень скоро питерские приключения покажутся мне сущей ерундой.
Мы миновали мост, проехали метров сто, и тут нам пришлось притормозить: впереди стояла милицейская машина, рядом с ней сотрудник ГИБДД под моросящим дождем выполнял свой долг, как он его себе представлял. Наш водитель распахнул дверцу, протянул инспектору бумаги. Тот взглянул и заявил:
– Чего это у тебя доверенность какая?
– Какая? Нормальная доверенность, от руки написана.
– Не по форме.
– Да ладно придираться, документы в порядке. Я тороплюсь, девчонок отвезти надо…
– Вот чертовы вымогатели, – прошипела Женька, зло глядя на инспектора. – Нет бы тачку твою искали.
И тут меня точно черт толкнул под локоть, я выпорхнула из машины и начала приставать к инспектору:
– Вы «Фольксваген» ищете, красный? Его сегодня угнали от Русского музея.
– Мы все ищем, и «Фольксваген», и джип, и еще три десятка тачек. За своим добром смотреть надо, а не оставлять где ни попадя. – Он вернул парню бумаги и отвернулся.
Женька, видя такую наглость, не замедлила присоединиться ко мне и высказала наболевшее. Инспектор, флегматично глядя по сторонам, молча ее выслушал и заявил:
– Вот я и говорю, смотреть надо за своим добром.
– Это как же смотреть? – взвизгнула Женька, а наш водитель сказал:
– Поехали, девчонки.
– Поезжай, мы уже прибыли, – отмахнулась подружка.
– Да отстань ты от него, – опять влез водитель. – Что он тебе, тачку из кармана вынет?
– Да они ее даже не ищут. Вон «Фольксваген» едет, красный, чего не тормозишь?
– Ты мне дотыкаешься, я тебя в отделение отправлю, – рассвирепел инспектор. Наш водитель чертыхнулся и уехал, что показалось мне весьма разумным. Слово «отделение» произвело на меня впечатление, и я потянула Женьку за руку. Она извлекла из сумки свое журналистское удостоверение, и мне пришлось возвысить голос: