Отбросив сомнения и размышления, которые раз за разом заводили сознание в тупик, Радэк начал комплекс упражнений. Физическая нагрузка и размеренное дыхание, за которым приходилось постоянно следить, отвлекли и помогли отстраниться.
****
Огромная полная сливочно-желтая луна поднималась над замком. Собравшиеся было на закате облака благоговейно разошлись, уступая право первенства. Лента реки внизу серебрилась, ласкаясь к высвеченному гравюрными тенями берегу. Лес молчал, птицы и ночные хищники не тревожили тишину, очарованные полнолунием.
– Холодрыга, – проворчал Драгош, заворачиваясь в меховой плащ и уходя с балкона.
Маринель улыбнулся вслед. Драгош не пошел к себе, а поднялся на крышу. Можно подумать там не холоднее. Но луна нависает совсем низко и ласкает лучами. Чудесное время, только кто-то никогда в этом не признается. Воздух звенел прохладной, напоенной свежестью чистотой, щекотал нос и небо. На крыше заворчали, притихли. Спустя долгое время полилась едва слышная песня. Сначала неразборчивая и неохотная, но голос Драгоша набирал силу, переливался, словно бурный поток по камням. Старинная баллада о любви, разбавленная простыми и печальными нотками, вплеталась в ночь.
Рыжий разлегся поудобнее на перилах, жмурился и слушал. Ночной ветер шевелил шелковые одежды и играл локонами. Последний летний месяц готовился уйти на покой, уступая место осени. Маринель зевнул и потянулся. Влада не было в замке уже вторую ночь. Но его присутствие ощущалось совсем рядом. Раду был спокоен и задумчив. И рыжий отдыхал и немного скучал. С весны его мотало по всему краю. Он уводил охотников дальше от замка, оставлял нарочно следы, играл с рейдовыми отрядами, сбивая их с толку, путая. И вот уже два месяца тишина.
Марин поднял руку – запястье обвивал браслет с колокольчиками – все, что осталось от ожерелья, порванного Радэком. Усмешка тронула губы вампира. Осень скоро, очередная осень. Надо бы наведаться в город. Упрямый охотник приезжал каждый год, словно надеялся взять Маринеля измором.
– Что ты там все время читаешь? – Андрей сунулся под руку.
Радэк быстро захлопнул тетрадь с записями.
– Что ты здесь делаешь? – холодно спросил он охотника.
Они прибыли в город четыре часа назад. Как раз под темноту. Приор отправил спешно, ничего не объясняя. У Радэка тревожно заныл затылок – известный ему хорошо город, куда охотник возвращался раз в год как минимум. Проверяя на прочность собственные нервы и удачу. Удача скалила белоснежные клыки, кокетливо поправляла рыжие волосы и издевалась, как могла. И пусть на обнаженной груди все чаще появлялись глубокие раны, руки украшали кровавые браслеты, вампир оставался существовать. Наяву и во сне.
– Старший звал, – Андрей пожал тощими плечами. – Поесть не успеем. Хорошо, если в ночь не потащит.
Винетор промолчал. Только кивнул, сверля Андрея тяжелым взглядом. Тот понятливо хмыкнул и исчез за дверью. Спрятав тетрадь среди вещей и задвинув сумку поглубже, охотник вздохнул, унимая нервную лихорадку. Что-то не так с этой приближающейся осенью.
Старший группы – почти совсем седой Чавдар, не из местных, незнакомый никому их отряда – командовал жестко и с изрядной долей пренебрежения к охотникам. Не распространялся, зачем они здесь. Радэк с тяжелым сердцем спустился в общую комнату. Свечи горели по периметру. Окно забрано тяжелой решеткой, прикрыто ставнями. Тяжело пахло дешевым воском и вином. За столом расположился сразу десяток охотников. Опытных, крепких. Половину Радэк знал, приходилось работать. Незнакомцы хмуро глазели друг на друга и на товарищей. Чавдар, развалившись на табурете, цедил мерзко пахнущий травяной отвар.
– Все? – он сосчитал расположившихся за столом охотников, кивнул Радэку, последнему пришедшему, и прикрыл глаза, играя в деланное ленивое равнодушие. – Хорошо. Нам предстоит охота и охота славная. Здесь вы лучшие, хотя в некоторых я сомневаюсь.
Короткий острый взгляд Радэк ощутил, как укол, но сделал вид, что не заметил. Уставился в кружку, внимательно слушая.
– Недельная разведка и подготовка. Через восемь дней от нас ждут доклада. Охота на старого и ушлого кровососа, он достаточно долго водил многих за нос. Но это вампир – точно. Не подранок. Ищите следы, проверьте заброшенные дом в городе и около него. Докладывать каждый вечер. Радэк, останься. Остальные свободны.
– Что и все? – кто-то из охотников забубнил под нос, что можно было и попроще сказать, без пафоса, но на него зашикали – Чавдар уже показал дурной вспыльчивый нрав.
Радэк продолжал рассматривать блики и тени в кружке с водой.
– Я слышал, ты знатная ищейка, – старший дождался, пока дверь закроется и шаги стихнут. – Этот город знаешь, как свои пять пальцев. Родственники тут?
– Нет, – Радэк осторожно подбирал слова. – Но помогаю местному приорату. Я к нему приписан. Город знаю.
– Что ж, за столько лет ни разу не натыкался на следы мертвеца? Что-то не верится.
Охотник промолчал. Натыкался. И не раз. Только не смог убить. И не смог рассказать никому. Почему-то. Кто б ему самому сказал – почему.
– Нет, – твердо ответил он, впервые встретив прямой взгляд собеседника. – Пару раз видел упырей.
– Одного даже совсем свежего зарубил, судя по записям, – Чавдар снова прикрыл глаза.
– Повезло, – Радэк пожал плечами.
Разговор шел опасный. И охотник изо всех сил старался говорить меньше. Сделка с совестью и без того трещала от непомерного залога – напрямую врать старшему группы это близко к последней черте. Замалчивание и без того жгло каленым железом долг и обязательства перед Орденом.
– Ну, повезло, так повезло, – Чавдар жестом указал на дверь. – Иди, на тебя рассчитываю больше всех. Докладываться раз в полдня, если будешь успевать. Нет – вечером поговорим.
В комнатушке-келье Радэк уселся на пол, сжал голову руками и закрыл глаза. Плотно, до боли зажмурился. В цветных пятнах в темноте разливалась золотая искра. Осенние краски. Господи, дай сил выстоять. Охотник сухо сглотнул. Сколько лет он уже живет во лжи и тщетных надеждах, что его отпустит. Отпустит наваждение. Каждый раз, докладывая о результатах рейда, он утаивал самое главное. И сколько раз пытался рассказать, но не поворачивался язык. Сначала это была гордость, задетое самолюбие – обвел вокруг пальца кровосос. Потом, охотник и сам не понимал. От мыслей о рыжем вампире бросало то в жар, то в холод. Томилось, тлело внутри что-то, огненным постыдным жаром разливалось по телу бессонными ночами. Или того хуже, во сне. Пять долгих лет постоянно кошмара. В этот раз, все будет не так. Он должен суметь. И раньше, чем его товарищи отыщут что-нибудь.
Город был неласков. С утра пошедшим дождем размыло все: очертания домов, улицы, дальнюю линию горизонта. Даже речка казалась вышедшей из берегов, пенилась и ворчала. Охотники накидывали плащи и уходили по одному, по двое. Радэк выскочил самым первым, сообщив, что направляется на запад. Проверить кладбище. Над ним беззлобно подшутили – слишком очевидно. Для кого как. Очевидно, что Маринель в такую погоду не появится.
Добравшись до знакомого павильона, охотник присел на корточки под его мнимой защитой. Дождь с легкостью захлестывал меж колоннами, вымачивая скользкие камни. Радэк утер лицо, присмотрелся, выискивая в полу глубокую царапину. Ровную, от хорошего клинка. Не нашел. Стерлось, потускнело. Под потолком что-то завозилось, запищало. Радэк шарахнулся, закрыв голову предплечьем и выхватывая кинжал. Тихонько рассмеялся. Под куполом пряталась пара летучих мышей – мелких, закутанных в крылья. Видимо присутствие человека их разбудило. А что загнало сюда? Дождь?
Далеко и глухо завыл волк. Звук долетел со стороны леса и рассеялся. Еще одна странность – лесные хищники не подходили к человеческому жилью поздним летом, незачем. Но вой был хорошо слышен – стая близко. Радэк стесал об порожек павильона сгусток жирной грязи, обметавшей сапог. Гостеприимная могильная земля. Представил Маринеля, выбирающегося из могилы и хмыкнул. Вряд ли вампир спал в гробу. Но если да. Что если да? Винетор не раз обошел могилы, но что если он пропустил самое очевидное. В городе нет мест, где мог ночевать вампир. Охотник вынюхивал каждый уголок. Если предположить, что Маринель, несмотря на любовь к эпатажным шуткам, не настолько глуп, чтобы свить гнездо в башне Ордена. Но даже ее Радэк втихаря проверил.