— Жемчуг покажите, — Марин указал в противоположную от нужной нитки сторону, где лежали обычные перламутрово-белые круглые бусины, не нанизанные на основу.
Продавец непонимающе моргнул. Темные глаза смотрели на Марина так, словно одежду с него уже снял. И, наверное, даже приступил к делу.
— Чего?
— Жемчуг, — рыжий снова улыбнулся, не размыкая губ.
Судя по бессмысленному кивку, вышло даже лучше, чем покажи он клыки. Человек поплыл. Крути как хочешь. Под мелодичное позвякивание браслетов, Маринель пробежался кончиками пальцев по прилавку и указал на горку белых матово поблескивающих горошин.
— Ах да, конечно, — каким-то сотым усилием продавец взял себя в руки, подобрал слюни и принялся нахваливать товар.
Марин даже заслушался. Так вдохновенно врать покупателю, а особенно тому, на кого глаз положил, надо уметь. И посмотрите, какой цвет — обычный, блеклый, какой бывает у недозрелого жемчуга — какой размер — средний — какая игра света — при этом глядя жадно на игру света на лице рыжего. Маринель распахнул ворот плаща, сбросив полу за плечо, поднял одну жемчужинку и посмотрел на свет лампады. Розоватая, невнятная искра скатилась по перламутровому боку и погасла. Рыжий вздохнул, словно от восхищения, приоткрыл рот, что-то сказать и… передумал, отложив жемчуг в общую кучу.
— Вы в подарок? — кадык на шее продавца дернулся, он часто сморгнул.
— Нет, себе, — Марин отодвинул ткань простой белой рубахи, показав витиеватую цепочку на шее; заодно ключицу и изгиб плеча. — Люблю интересные и красивые вещи.
— Да, конечно, — продавец пожевал губами.
Жилка на шее забилась еще быстрее, сердце застучало громче, а кровь активнее понесла возбуждение по венам. Марин слышал ее пульсацию, и точно знал, даже без вампирских способностей, куда она устремилась. Чуть ниже пояса. На ладонь пониже.
— Тогда посмотрите вот сюда… господин, — торговец выудил ту самую нитку, пропустив через широченную ладонь, встряхнул, и выложил под лампу.
Свет сразу заиграл на молочно-розовой поверхности. Марин старательно держал равнодушное выражение лица. Куда еще цену набивать, один восхищенный вздох и стоимость улетит до небес. Учет расходов и почти всю бухгалтерию у Влада вел он сам, но мало ли что. Рыжик небрежно подцепил ожерелье, вдумчиво покатал прохладные, гладкие шарики. Покачал и про себя даже удивленно присвистнул. Жемчуг оказался жутко тяжелым. По ладони словно камнями прокатило. А, может, и правда камнями. Марин сделал вид, что любуется, незаметно царапнул перламутр. Тот послушно облез, показав темно-серое нутро. В прошлый свой визит, Маринель готов был спорить на что угодно, жемчуг был настоящим. Приятным, мягким и бархатистым. Так его еще не пытались надуть.
Рыжий встряхнул руки, растревожив браслеты, вспомнив старую поговорку торговцев, бытовавшую в этих краях. «Никогда не пытайся обмануть покупателя со звенящими браслетами на руках». Сам увлеченно поддерживал и распространял, как мог. Выгодно приумножать правильные слухи. Чем они хуже Ордена? Тот так тщательно и увлеченно выпестовывал легенду о страшных чудовищах, кровососущих тварях, принимающих облик чарующих и красивых созданий, что маленький пустячок Марину можно было простить с закрытыми глазами.
Маринель страдальчески заломил брови. Тонкая складка легла на безупречно гладкий лоб, переносица взялась морщинками, а глаза блеснули обиженной влагой.
— Красивое какое, — с придыханием прошептал рыжий, удовлетворенно услышал еще одно судорожное сухое сглатывание и продолжил ломать комедию. — Дорого?
— Десять золотых, — продавец развел руки, дескать, только для вас такая низкая цена.
Марин с укоризной вздохнул громче. И торговец поспешил скинуть монету, исключительно ради «такого красивого юноши». Юноша про себя зло оскалился. Злопамятностью Маринель никогда не отличался. Просто запоминал, когда его пытались обмануть и не спускал.
— Дорого как, — вздохнул он в очередной раз, умоляюще сложил ладошки и из-под длинных ресниц посмотрел на торговца. — А вы скоро закрываетесь? Я бы сбегал за деньгами, принес.
Детина за прилавком «незаметно» потер руки. Такая удача: мало того, что удастся сбыть поддельный товар за баснословные для него деньги, так еще и такой красавчик в руки шел. Сам, по доброй воле. А там и ночь близко, стража на пересменок уйдет. По бокальчику за покупку, красавчики уломается. Сломается.
— Для вас готов задержаться или… хотите мы вместе сходим к вам домой? Ночью опасно по улицам бегать.
— Я не близко живу, — Маринель шаркнул носком сапожка, сбрасывая на спину вторую полу плаща — тонкая ткань рубашки натянулась от глубоко вздоха, шнуровка разошлась. — Да и боятся туда ходить.
— Это куда же? — с веселой бравадой поинтересовался продавец, невзначай приналегая на прилавок и придерживая тонкие запястья и обнявшую их цепочку фальшивых жемчужин.
— А рядом с кладбищем наш дом стоит, на окраине совсем, — рыжий кивнул в нужном направлении. — Я-то привык…
Торговец правильно понял взгляд, легкие кокетливые нотки в голосе, ставшем сразу чуть капризнее. Готов мальчик, ох как готов отведать крепкой мужской ласки. И даром, что благородный.
— Тем более провожу. Не дело юноше ходить одному по темноте, совсем не дело. Подождите меня пару минут, я только закрою все и пойдем.
Он засуетился, составляя лотки с украшениями в отведенные для них ящики под прилавком и в дальнем углу. Все запиралось на ключ, от воров попроще. Основные ценности торговец отнес куда-то вглубь лавки, продолжая расточать Марину комплименты и убеждая, что под его защитой он будет в полной безопасности. Маринель был согласен, какая тут опасность, если так легко повелся и не заметил, что от клиента тянет хищным азартом, а не смиренным интересом к большому сильному мужчине. В поддержание иллюзии, рыжий иногда вздыхал и убеждал, что он не такой, просто очень уж понравилось украшение и… про «и» рыжий таинственно молчал.
— Ну вот и все, господин, можем идти.
Марин осмотрел темную лавку, в которой осталась одна свеча и та уже догорала. Кто там говорил о вампирьей скорости? Люди тоже могут быть быстрыми, когда очень хотят. Торговец очень хотел.
Они вышли на улицу, уже полыхавшую оранжевым тусклым светом. Солнце окончательно село, тени разыгрались и люди тоже. Из ближайших кабаков несло вином, потом и смехом. Маринель хорошо изучил город, знал его тонкие жилки-улочки, которые пунктирами пересекали жилые кварталы, то соединяясь площадями и широкими дворами, то вновь разбегаясь паутиной. Торговец, шедший бок о бок со своей рыжей «добычей», разглагольствовал о достоинствах заморского жемчуга и камней, привезенных с запада, все пытался придержать Марина под локоть. Вампир позволил, едва они свернули подальше от шумной гульбы. Невзначай пару раз прижался. До дома, живи он тут, на окраине, они бы все равно не дошли.
Маринель с лукавой улыбкой увлек ухажера дальним ходом, мимо погоста. Проверить выдержку. Торговцу море давно было по колено. Старое кладбище когда-то было только для благородных. Ближний к городу край украшали поминальные павильоны. Марин рассмеялся какой-то совсем уж нелепой шутке, взял человека за руку и повлек к белевшей в темноте беседке. Витые стены плотно заросли чем-то вьющимся и пахучим, а каменный пол пошел трещинами. Но за день беседка нагрелась и излучала тихое ласковое тепло.
Марин остановился на пороге, сбросил на пол плащ и потянулся.
— Тихо, — промурлыкал он, опираясь локтями на низкие бортики, — и никого. Люблю, когда никто не мешает.
— Ох, как я тебя понимаю, лапушка, — внезапно перешел на «ты» торговец, справедливо рассудив, что это уже откровенный намек на действия.
Марин не сопротивлялся. Он легко забросил руки на бычью шею, погладил волосы, собранные в растрепанный хвостик. Прогнувшись, вампир приник к горячему и успевшему слегка вспотеть ухажеру, потерся об него. Торговец перестал улыбаться, последние связные мысли улетучились вместе с порывом теплого ветерка. Тени крестов, эффектно обрамляющие светлую фигуру Марина, его не смутили. Рыжий позволил себя стиснуть, подумав, что от такого усердия можно и ребра сломать, подставил плечо, мягко сбив ухажера с мысли о поцелуе в шею.