Настоящих вампиров не попадалось. В каждом городе и деревушке, про них знали по легендам и рассказам. Но нигде Радэк не видел настоящего подтверждения. Про бывшего правителя молчали, не вспоминали. Только иногда, вояки, еще помнившие жестокую войну, могли вздохнуть. Мол, то был полководец и стратег, каких больше не рождалось.
Судьба посмеялась у большого поместья. Охотник только подъехал, но ласковый голос Маринеля в голове мурлыкнул и поздоровался. Радэк опустился на колени, чуть не утыкаясь в землю носом. Расспросил в округе, проверил погост. И вернулся ночью к большому приземистому дому.
Радэк осторожно перенес ногу через порожек. На темном камне проступали четкие белые борозды, похожие на меловые. Ребенок играл? Скорее хищник оставил след от когтей. И охотник точно знал, какого вида это животное. Кровососущее. Рыжее. Наглое. Острое на язык и порядком выводящее из себя. Юноше никак не удавалось выработать невосприимчивость к репликам вампира. Он каждый раз выводил его из себя, забавлялся и после исчезал.
Под сапогом что-то скрипнуло, Радэк скривился. Звук, показалось, разнесся по всему тихому дому, даже от потолка отразился. Тяжелые шторы на окнах впитали скрип и досадливый вздох, смяли и спрятали в своих складках. Охотник двинулся дальше, держа меч наготове. В первой комнате одиноко горела одна свеча в пятиглавом канделябре. Распахнутые настежь двери дышали темнотой. Радэк почти взялся за толстую кованую ножку канделябра, но увидел на нем темный отпечаток ладони и передумал. Под ноги выкатился испуганный кот, зашипел злобно, кося полоумным глазом в сторону окна, и дергаными прыжками на согнутых лапах помчался на выход, в оставленную охотником открытую дверь. Юноша пошел дальше. Следующая комната… пустая, темная. Промозглый сквозняк тянул по самому полу, обвивая лодыжки охотника, и приносил запах свежей крови. Радэк хорошо знал его.
Прижавшись спиной к стене, он аккуратно выглянул. Рыжая макушка склонилась над синим шелком. Вампир закусывал, не отвлекаясь на окружающую действительность. Кто-то из наставников охотника в свое время утверждал, что сосущие вампиры похожи на токующих глухарей. Они так упиваются свежей кровью, что не слышат и не видят ничего вокруг. Спина Маринеля плавно изгибалась, в полутьме – в комнате горело несколько свеч, одна валялась на полу и трепетала язычком пламени – казалось, что по ней проходят какие-то странные волны. Радэк готов был спорить на свой крестик, что это волны наслаждения. Задержав дыхание и прижав ладонь к груди, где сердце колотилось как сумасшедшее, Радэк сделал еще несколько шагов и начал заносить меч, когда разглядел, что…
– Маринель?! – заливаясь жарким румянцем, возмущенно воскликнул юноша. – Ты одетым есть не можешь? Или одежда не входит в список твоих ценностей?!
И тут же прикусил язык. Рыжий поперхнулся, кашлянул и тяжко вздохнул, садясь на пятки и утираясь краем платья:
– Орать было обязательно? – возмущенно спросил он, оборачиваясь к покрасневшему охотнику, и вдруг расплылся в улыбке. – Радэк! А я тебя не узнал. Как жизнь, здравствуй. Давненько не встречались, давно в городе?
Радэк отступил на пару шагов, сраженный внезапным радушным приемом.
– Маринель, ты…
Вампир поднялся, не стесняясь ни наготы, ни того, что вся грудь была перепачкана красными потеками. На шее болталось какое-то сложное переплетение золотых цепочек и бусин, несколько обвивали талию, спускаясь по ноге длинным «хвостом». Радэк в жизни не видел, чтобы украшения носили так. Рыжий нахмурился, высунул кончик языка, слизал каплю с губы и зевнул.
– Чего тебе не спится посреди ночи, охотник?
– Охочусь! – взбеленился Радэк и смущенно потупился.
Идиотизм какой-то. Почему каждая их встреча напоминает безумие?
Вместо жестокой схватки, из которой победителем должен выйти только один, они обмениваются претензиями и шутками. И так который раз? Пятый? Но рука с мечом висела плетью, кончик уперся в пол. Поднять ее на обнаженное совершенство перед собой Радэк не мог. Кусал губы, ругал себя, но не мог. Только жарко горели щеки, и взгляд метался от светлых плеч, к тонкой талии, длинным ногам и тому, что скрывала густая тень и где поблескивали, завершаясь крупными подвесками, цепочки.
========== Глава третья. Встречи ==========
Радэк стоял на холме, рассматривая ухающую резко вниз дорогу. Заброшенная деревенька лежала, беспомощно растопырив остатки забора, и смотрела в небо драными крышами. Вокруг пела яркая разноцветная осень, щебетали птицы, шуршала листва и игольник. И никому не было дела до группы людей, молчком прошедшей по подветренной стороне и сейчас рассыпавшейся по верхнему краю холма. Косой и щербатый Тишко, родом из сербских цыган, остановился за спиной Радэка, с усмешкой тихо присвистнул:
– Красивый край, никогда не был здесь. Какая осень.
Охотник удивленно обернулся. Вот уже чего меньше всего ожидаешь, так это беседы о красотах природы рядом с разоренным жилищем и от незнакомца. Один из офицеров Ордена отправил отряд проверить донесения о старой деревне. Последние жители ушли весной, покинув плодородную землю. Совет беспокоился, что здесь могли завестись нежданные жильцы. Брошенные очаги, считалось, приманивали темное отродье. Дальний жудец все еще претендовал на поля, и глава хотел удостовериться, что не будет нежданных сюрпризов. Для территориальных претензий.
Отряд охотников, небольшой, не привлекающий особого внимания, должен был проверить две деревни – эту и за холмами – которые раньше принадлежали местному роду. По слухам, последний его представитель почил совсем недавно. Неудачно упал с лошади во время поездки.
– Люблю осень, – продолжал делиться Тишко, с присвистом выдыхая и стоя слишком близко.
Радэк старался брезгливо не морщиться. Команда была совершенно не сыграна, они едва знали друг друга. Шестеро: разного возраста, разных навыков. Только одинаковые бляхи на куртках и пряжки на ремнях. Старшим назначили Дору – мрачного невысокого и короткорукого, со шрамами по всему лицу. Он был старше всех на десяток лет, пытался командовать и кривился на огрызавшихся малолеток. Винетор ему подчинялся, спокойно без эмоций, только просчитывал про себя разумность приказов. Пока его все устраивало, а заваривать склоки он не любил. Из себя охотника выводило только одно существо, и сейчас о нем вспоминать он старался поменьше. Накличешь, не оберешься проблем.
– Да, – кивнул охотник, не вдаваясь в подробности, с чем именно согласился.
Недовольный хищный клекот заставил их пригнуться, прикрывая голову. В небе парил сокол, расправив крылья по ветру.
– Идем к деревне, быстро проверяем дома и уходим до темноты, – сквозь зубы велел Дору, застегивая пряжки на горжете.
– Может, сразу двинемся к приору? – показал отсутствие двух передних зубов в усмешке Тишко, кивая вниз, на расхлябанную нехоженую дорогу. – Все и так ясно – ничейная земля, никого тут нет. Приберут к рукам, даже если мы тут все ляжем. Никаких упырей не испугаются.
– Заткнись, Тиш, – осадил его еще один юный да ранний светловолосый и голубоглазый Ион. – Приказ надо исполнять.
– Больно надобности в том приказе, – Тишко цыкнул.
– Тихо, – Дору повысил голос. – Идешь первым и молчишь. Рассредоточьтесь: Ион с Тишко, Андрей с Вали, Радэк, останешься со мной. На нас дальняя сторона – пойдем забором, все равно в дырах.
Радэк кивнул. Он тоже видел, что деревня совсем пуста. Значит их «дозор» не более чем формальность. Земли отойдут в жудец, а там их пожалуют кому-нибудь, особо отличившемуся.
Дома еще крепкие. Выбитые окна, покосившиеся двери – убегали в спешке. Брошенные кое-где телеги и разбитые горшки. Смятые полусгнившие тряпки. Ион, первым вошедший в разомкнутый периметр забора свистнул, указывая себе под ноги. Сваленные в кучу собачьи скелеты, черепа. Серо-белые кости складывались в странный и страшноватый узор. Голубоглазый присел на корточки, разворошив ближайшую кучу: