— Оборотни?
— Они самые. Раньше, сотню или пару сотен лет назад они были повсюду, задирали скот и рвали людей на части. Но их истребили. Всех до единого, как нам казалось. Говорят, что последнего в наших краях оборотня убил охотник три с лишним года назад.
— Он сам так сказал?
— Нет. Он, вообще, не особо разговорчивый тип и совсем недавно в наших краях… Но люди сделали свои выводы и зажили спокойно — ни одной задранной овцы за последние несколько лет. А теперь вот… Стало быть, не последний оборотень был убит. Далеко не последний.
— Вот, значит, как… А почему бы не обратиться к тому охотнику, чтобы он поймал оборотня. Если он, конечно, уже ловил этих тварей?..
— Пока это только слухи, ничем не подтверждённые. И Охотник не самый сознательный житель города, мягко говоря. Просто так он сниматься с места и рыскать по лесам не станет. Нужен повод.
Ха. Ему нужен повод? Он у него будет.
— Спасибо, Отто. Где, ты говоришь, можно найти охотника?.. Не расслышала…
…Отто хоть и пил, как лошадь на водопое, но всё же дал подробные указания, как в лесной глуши найти домик охотника. К нему вела тропа, поросшая кустарником. Теперь на всём сверху лежал снег и местами хрустел под ногами ледок. Вчерашний мороз давал о себе знать.
А вот и домик охотника. Когда я тайком покинула Вольфах, то, кажется, здесь никто не жил. Значит, охотник прибился в наши края после моего отъезда. И что он забыл в подобной глуши?..
Домик выглядел нежилым. Замызганные грязные окна, за которыми висит какое-то тряпьё. Я приблизила лицо к узкой щели, пытаясь разглядеть внутреннюю обстановку — безрезультатно. Прошлась в обратном направлении. А второе окно, вообще, было наглухо заколочено.
Ох, весь облик дома просто кричит о нежелании хозяина видеть кого-то из посторонних у себя на пороге. Любой другой человек на моём месте бы уже развернулся. Маленькая поправочка. Я не любой другой. И меня совершенно не волнует, хочет он видеть меня или нет. Достаточно того, что увидеть его хочется мне.
Я намереваюсь постучать в окно, как вдруг… Громкий выстрел! Хлопок раздаётся совсем близко от моего лица…
Глава 5. Охотник
— Какого хрена уставился?
Что? В самом деле? Да, блядь, я только что разговаривал с головой оленя на стене. Хреновый знак, откровенно говоря. Либо мне стоит прекращать пить, либо нужно влить в себя столько, чтобы стало похуй на разговоры с чучелами, коими увешаны стены моего дома. Трофеи. Смешно. И каждый из этих трофеев глазеет на меня немым укоряющим взором. Пальцы тянутся в привычном направлении и обхватывают горлышко бутылки. Я встряхиваю её: на дне ещё плещется мутное пойло. Взвешиваю бутылку в руке: достаточно ли оставшегося, чтобы перестать соображать? Пока не попробуешь, не узнаешь. Иногда стоит только присосаться к горлышку, как выключает напрочь. Иногда целому эшелону бутылок не удаётся даже заставить трястись пальцы, лежащие на прикладе ружья.
Я откидываюсь в плетёном кресле и закидываю ноги на стол. Одна на другую, не сбрасывая даже сапог. Какая разница? Если на моём столе бывают только бутылки, а им плевать на чистоту деревянной поверхности. Переворачиваю бутылку и вливаю в себя остатки спиртного. Оно так забавно булькает, будто у кого-то горлом идёт кровь. Пара крупных глотков… Обжигающая жидкость прочерчивает дорожку внутри меня и плещется в желудке. Остаётся только ждать, когда сознание медленно поплывёт в сторону обрыва и сбросится вниз. Последний штрих — надвинуть шляпу на глаза, погасив свет моего убогого мирка. Ожидание…
Посторонний звук врывается в уши, нарушая тщательно соблюдаемую церемонию низведения себя до скотского состояния. Торопливые уверенные шаги, движущиеся по направлению к моему домику. Дела-а-а… Интересно, кто осмелился? Разве все местные не в курсе, как я люблю встречать непрошеных гостей? Для них у меня всегда найдётся особое угощение. Пальцы привычно оглаживают деревянный приклад ружья, очерчивая вырезанные ножом узоры и инициалы. Р.М.
Поневоле прислушиваюсь. Ни у кого из местных нет такой поступи. Лёгкой, словно парит над поверхностью земли, и в то же время уверенной. Тук-тук-тук. Каблучки дерзко отстукивают ритм. Каблучки? Да… Кажется, я даже знаю какие. У шлюхи Мадлен с Пятой улицы были подобные сапожки Высокие, до самого колена. Нежная выделанная кожа и соблазнительная шнуровка. Мадлен берегла их пуще ока и гордилась ими так, как не гордилась бы даже пятью сотнями удовлетворённых клиентов за месяц. Она? Нет, не она. Как бы Мадлен ни берегла свои сапожки, каблучок на одном из них уже был стёрт, а у этой — совсем наоборот. Новенькие, добротные сапожки. Дерзко и бойко девица переступает в своих сапожках по заснеженной подмёрзшей тропинке. Её счастье, что вчера сильно подморозило, иначе бы хлюпать ей по грязи.