— Слушай, Эндрю, спасибо тебе, конечно, что помог избавиться от этих… дядек, но ты зря это сделал, — бормотала девушка. — Я думала, ты шутишь. Пока что они растеряны, но очень скоро оправятся, и поднимут тревогу. Они — настоящие профессионалы. Высади меня.
— Но ты же хотела почувствовать свободу, разве нет? — удивился он.
— Да, но… мне это не нравится. Это зашло слишком далеко.
— Главное, не бойся. С остальным справимся.
Эндрю завернул в переулок. Выключил зажигание.
— Нам нужно замести следы…
— Какие еще следы? Ты говоришь как преступник. Мне совсем не нравится то, что ты делаешь! — в голосе Моники зазвенели нотки истерики. — И вообще, я ухожу. Адью!
Девушка открыла дверцу и сделала движение, порываясь выйти. Его рука быстро метнулась к предплечью и водрузила девчонку на место.
— Да ты! — заверещала она, — Как ты смеешь?! Если ты из тех маньяков, со мной этот номер не пройдет, понял?! Я прошла курсы самообороны! Только тронь меня еще раз, подонок! Я буду звать на помощь! Помогите!!
— А ну заткнись, — процедил он, играя желваками скул. — И успокойся. Никто тебя трогать не собирается.
Он медленно ослабил хватку. Наступила нервная пауза. Девчонка обиженно сопела, растирая предплечье, а Эндрю глубоко дышал, собираясь с мыслями. Ему было жарко и неуютно в этом дурацком полимерном балахоне, прикрывающем униформу.
— Слушай сюда и не перебивай, — заговорил он, разглядывая кирпичную стену прямо перед собой. Он старательно делал промежутки между предложениями, чтобы смысл наверняка дошел до пленницы. — У нас с тобой два сценария. Первый — приемлемый. Мы с тобой сотрудничаем, ты мне помогаешь и не мешаешь. Ты выполняешь все мои указания, держишь свой рот на замке, в итоге все пройдет гладко и закончится быстро. Второй сценарий. Неприемлемый. Для тебя. Если будешь плохо себя вести, я заставлю тебя выполнять мои указания. Заставлять я умею. Мне будет неприятно это сделать, но я сделаю, поверь. Если будешь звать на помощь и попытаешься удрать, я тебя проучу. Знаешь что это такое? — он достал из-за пазухи станнер. — Это называется оружием, которое способно убивать. У него сдвоенный ствол. Пули вылетают парами и идут параллельно, нанося двойной урон. А еще он может выстреливать паралитические заряды, такой мощности, что у тебя мозги из ушей потекут. А вот это нож. При помощи него можно добиться…
— Я, я, я кажется все поняла… - зачастила девушка, — т-т-только не т-трогай м-меня, п-пожалуйст-та… — и всхлипнула. — Я все сделаю.
Эндрю сглотнул. Убрал оружие. В такие моменты он просто ненавидел себя.
— Даешь слово?
— Да… Да.
— Ладно. Вынимай свое «железо» и «девайсы».
Эндрю критически наблюдал за тем, как девушка отсоединяет коммуникаторы, вынимает чип и маячок. Нет, еще не все, заявил он и достал портативный сканер. Хорошенько проутюжил прибором девушку с головы до ног. Над поясным ремешком сканер мигнул красным. Пришлось вынимать бляху и раскрывать ее, словно морскую раковину. Внутри притаился военный маячок слежения. Эндрю никогда таких не видел.
— Вот теперь ты чиста. Выходи из машины и помни, что я за тобой слежу.
Моника вывалилась наружу и на ватных ногах прислонилась к стене, наблюдая намокшими глазами за тем, как Эндрю собирает сумку, оставляет что-то на заднем сиденье. Он повел ее по проулку к другой улице. На полпути скомандовал остановиться, нажал на маленький пульт, и фургон разметало взрывом. Они снова двинулись в путь.
Со стороны оба напоминали прогуливающихся по улице друзей, вот только час был поздний для подобных променадов.
— И зачем же ты меня умыкнул, позволь узнать? — расхрабрившись, спросила Моника.
— Во имя высшей идеи. Во имя свободы. — Эндрю угрюмо зыркнул на нее. — Но ты вряд ли это поймешь.
— Значит, ты террорист. Мой отец тебя из-под земли достанет, — сказала она, осмелев. — Поймает и яйца отрежет. Он поднимет всю полицию на уши, все спецподразделения. Наверняка твоя рожа уже во всех новостных колонках светится.
— Это неважно.
— Вот ты какой смелый? Похоже, мало вас давило Министерство. Вы, как грязь — везде просачиваетесь! — в ее голосе сквозила брезгливость.
Эндрю рывком развернул девушку к себе и тихо сказал:
— Закрой. Пасть.
После чего диалог как-то не клеился. Эндрю распорядился, чтобы Моника шла чуть впереди и сбоку от него, по правую руку, а сам задавал направление. Путь отступления был загружен ему в память, поэтому за дорогой нужно было следить четко. Малейшее отклонение чревато заминкой. Они пересекли пять улиц и вышли на относительно оживленный проспект, который разделял сектор Третьих пополам. Проспект назывался Биттер-авеню. На перекрестке с Купер-стрит возвышался громадный купол гипермаркета «Point-house». Здание напоминало чем-то станок по переработке болванок, аналогами которых служили люди: в одно отверстие затекали массы людей, а и из другого вытекали, обремененные пакетами, детьми и воздушными шарами.