Он, отщепенец из резервации, имел довольно смутное представление о танце, но часто повторял движения, которые показывали по развлекательным каналам. И сейчас ему стало наплевать на окружающих, что-то случилось с ним, возможно, раскрылась некая чакра, ответственная за движение. Эндрю закрыл глаза и отпустил тело в свободный дрейф. Мир исчез, осталась лишь музыка.
Когда трэк закончился, они оказались лицом к лицу.
— Привет, — просто сказал он.
— Привет! — в ее глазах плескалось озорство. — Классно танцуешь.
Он улыбнулся одними губами:
— Мы знакомы?
— Я не помню, — засмеялась она. — Лицо вроде знакомое. А! Вспомнила тебя. По волосам.
— А что в них такого?
— Ты единственный, у кого такие густые пепельно-черные волосы. Как будто снегом макушку присыпало.
— Хорошо хоть не перхоть, — сострил он.
— Ага!
— Как настроение?
Она показала большой палец:
— Наконец-то из дома удрала. Достали уже. Как собака на привязи.
Они представились друг другу. И Эндрю сказал:
— Что, даже здесь в покое не оставляют?
— Ну да! Приставили амбалов, таскаются за мной как приклеенные.
— Я знаю, как решить эту проблему, — заявил Эндрю. — Моника, я хочу тебя похитить.
Она даже пританцовывать перестала:
— Ты серьезно?
— Да. Хочу тебя украсть. Как ты относишься к такой инициативе?
— Положительно, — заявила она после секундного раздумья. — Вот только…
— Забудь об этом. Медлить нельзя. Или сейчас или никогда, — предупредил Эндрю.
— Тогда вперед.
Эндрю вытянул вперед руку, она вложила в нее свою. И они затопали к выходу.
— Приятель, — двое охранников среагировали мгновенно. — Иди своей дорогой. Оставь малышку в покое.
— Не мешайте мне. Пожалуйста.
Один из охранников разразился обидной площадной бранью, после которой обычно следует драка. Он явно рассчитывал на бурную реакцию или трусость.
Но Эндрю был машина, а у машины отсутствуют эмоции. Ей безразличны оскорбления, унижения и плевки. Машина выполняет свою функцию. Поэтому он не имеет права отвлекаться на пустяки, возможно позже, а сейчас он просто смахнет этих двух мужиков с дороги, как жуков с ветрового стекла. Мужики совершат полет в толпу, — один за другим, — в красивых балетных па, образуется свалка, неразбериха, в лучшем случае — массовая драка, и он спокойно уйдет. С добычей.
Так и произошло. Он даже не оглянулся. Сразу впавшая без посторонней помощи в транс Моника, семенила где-то позади. Она вроде бы что-то говорила, но Эндрю это не заметил, так как был сосредоточен на проблеме под названием «Добраться до фургона».
Знакомый секьюрити с налетом легкого дебилизма на физиономии наблюдал за тем, как они просачиваются через дверь. Внизу слышались вопли.
— Что, уже уходишь?
— Да. Паршивая вечеринка, — бросил Эндрю через плечо, волоча за собой Монику.
Они быстро подошли к фургону, Эндрю коротко сказал «Садись», девушка села, он обошел машину вокруг, поглядывая на вход в клуб, где образовалось движение, юркнул на водительское сиденье, снял заблаговременно — дистанционно — заведенную машину с ручного тормоза и дал задний ход, выруливая с бордюра. Наконец сквозь баррикады тел пробился один их опекунов, размахивая оружием, заорал: «Стой!!», после чего произвел пару неумелых выстрелов по тротуару недалеко от машины. Шрапнель попала в боковое стекло, разукрасив его длинной трещиной. Эндрю, левой рукой вертя руль, взял в правую газовый пистолет и, высунувшись из окна, запустил снаряд прямо в жерло входа. Раздался чпокающий звук, громкое шипение. Затем истошный визг. Люди скрылись в стремительно растущем облаке газа.
Эндрю нажал на педаль ускорения и фургончик, с поразительной для своей конструкции быстротой, рванул вниз по Валкер-стрит. Проехав три квартала, Эндрю спросил:
— Консоль у тебя есть?
— Да…
— Отключи. Имплантанты есть? Адаптационный чип? Портативный модем? Маячки?
— Чип есть. Послушай, но…
— Нет времени объяснять. Выключи всю электронику, все средства связи.