Сейлор:
Не надо вкладывать свои слова в мои уста.
СКХ:
А как насчет кое-чего другого?;)
Сейлор:
Ты даже смотреть на меня не можешь. Ты уже пять дней меня не замечаешь.
СКХ:
Я уже пять дней не смотрелся в зеркало, старина. Обстановка была напряженная. ДА ИЛИ НЕТ?
Сейлор:
Когда?
СКХ:
Как только подвернется подходящий момент. Я решу.
Сейлор:
Без языка.
СКХ:
С языком, без ласк.
Сейлор:
Я ТЕБЕ ДАЖЕ НЕ НРАВЛЮСЬ.
СКХ:
Господи, а это здесь при чем? Ты единственная доступная мне женщина.
Сейлор:
Спасибо.
СКХ:
Пожалуйста.
Сейлор:
Поцелуй ничего не будет значить.
СКХ:
Надо было сказать об этом, пока я не распечатал наши свадебные приглашения. Надень платье.
– Мы нашли его! – взвизгнула Перси, размахивая одним из платьев.
Я подняла взгляд, чувствуя, как горят щеки, и не сомневаясь, что вид у меня был такой, будто я вот-вот взорвусь.
– Ух ты. – Эммабелль бросила ворох одежды на пол, приковав взгляд к моему лицу. – Сейлор, почему у тебя такой вид, будто ты только что получила приглашение на собственные похороны?
– Потому что… – Я оторвала зубами еще один, последний кусочек омертвевшей кожи с большого пальца. – Похоже, именно это и произошло.
Седьмая
Едва я сообщила Белль и Перси о том, что они идут на сбор средств вместе со мной и Хантером, то чудом не оглохла от их визга. Когда этот день настал, они заехали ко мне за несколько часов до мероприятия, похожие на современных богинь. Перси надела романтичное белое платье, а Белль красовалась в платье-мини леопардовой расцветки. Они нарядили меня в розовое винтажное платье с открытыми плечами и вырезом сердечком. Цветочный орнамент волшебным образом подчеркнул мои несуществующие изгибы, а Перси собрала мои волосы в небрежный, но сексуальный пучок, оставив волнистые пряди обрамлять лицо. Эммабелль сделала мне макияж, и оказалось, что телесные оттенки и обильная подводка вокруг глаз больше всего подходили к моему бледному лицу и рыжим волосам. К тому времени, когда Хантер проснулся и засунул свое тело Адониса в костюм, я выглядела лучше, чем когда-либо.
Забавно, что Хантер считал себя тупым, а я себя – непривлекательной, и именно эти полярные комплексы сделали нас врагами. Я презирала его за внешность, а он считал меня непривлекательной занудой.
Хантер вышел из своей комнаты, с хмурым видом застегивая запонки, но все еще не завязав черный бархатный галстук-бабочку. Как только он заметил нас в гостиной, где Эммабелль, наклонившись, наносила блеск на мои губы и мы втроем наслаждались лучами солнца, струящегося через стеклянную стену, то резко остановился.
– Твою мать. – Он тихо присвистнул.
Мы втроем подняли головы и посмотрели на него. У Перси перехватило дыхание от его величественной красоты. Могу сказать, что Белль, у которой расширились зрачки, неторопливо раздевала его взглядом.
– Я же говорила, что они красотки. – Я прокашлялась.
– Я вообще-то на тебя смотрю, Кэррот Топ. – Он уставился на меня, отчего все вокруг нас растворилось на заднем плане. Его взгляд излучал жар, способный меня погубить. В это мгновение мне хотелось, чтобы так и вышло. – Без обид, девочки.
– Никто не обиделся. – Эммабелль заговорщически улыбнулась.
– Я обращался к сиськам Сейлор.
В ответ ему раздался дикий смех моих подруг. На миг лишившись способности произносить слова, я повернулась к Белль. Мы встретились взглядом, и ее глаза заблестели от озорства и восторга.
«Как в диснеевском фильме, – проговорила она одними губами, выпрямившись во весь рост. – Заставь принца влюбиться. Захвати замок. Стань его королевой».
Она окончательно выжила из ума.
– Готовы? – спросил Хантер, завязывая галстук одной рукой, пока шел на кухню, чтобы налить себе кофе. Я забыла, что он воспитывался как герцог и умел проделывать всякие сексуальные штучки, как, например, завязывать галстук одной рукой.
– Да! – завизжали Перси и Белль.
– КТ? – Он глянул на меня из-под ресниц. Снова взялся за старое после того, как всю неделю пропадал неизвестно где.
– Когда ты прекратишь так меня называть?
– Хм, думаю, никогда.
Я оставила подруг пообщаться с моим соседом, а сама на время отошла, стараясь успокоить сердцебиение, чтобы выпить два стакана воды, а затем тут же об этом пожалела. Похоже, писать в этом платье сложнее, чем обеспечить себе место на Олимпийских играх.