— Дорогой? — позвала она.
Однажды он разыграл ее похожим образом, тогда в наказание она оставила его без секса. Она не сомневалась, что он усвоил урок, но все же надеялась, что сейчас это снова его шуточки.
Кейт поставила ботинок перед палаткой и задумалась, как ей быть: подождать, сидя в палатке, или попробовать развести костер.
Разведу костер, решила она.
Она опустилась на колени перед небольшим кругом из камней, чтобы поджечь сухие листья, как вдруг увидела пень, которого раньше здесь определенно не было. Высотой примерно ей по пояс, черный, как ночь, он стоял между двумя елочками, там, где только что — она могла в этом поклясться — было пусто.
У нее перехватило дыхание, она быстро глянула вправо и влево, чтобы убедиться, что не ошиблась. Кода она опять перевела взгляд на пень, его уже не было.
Лес двигался!
Последовал рывок, к ней метнулась тень.
В следующее мгновение она уже лежала на спине и не дышала, придавленная огромной тяжестью.
Ее пальцы вцепились в густую грубую шерсть — из такой же были сделаны кисти, которыми рисовала ее мать. Пахнуло медью и тухлятиной.
Над ней блеснули когти, но понимание того, что произошло, пришло только через секунду-другую, когда она почувствовала, как по холодному животу течет теплая кровь.
Тревор предупреждал ее, что в этих лесах водятся медведи и пумы. Келси понятия не имела, что за зверь на нее напал. Все что она знала — лежа парализованная, истекая кровью, — что она никогда не слышала о животном, которое бы нападало, а потом просто сидело и смотрело, как жертва умирает.
Глава 2
Морозильник
У ученого не должно быть ни желаний, ни привязанностей, только каменное сердце.
Хромированная надпись со сколами Ice Machine[3] отражает красные и белые сполохи полицейской мигалки. Я стою перед торговыми автоматами мотеля с пластмассовым ведерком для льда в руке, погруженный в свои мысли. Откуда берется вода для этой машины? Из какого-нибудь местного ручья? Она фильтрованная? Попадает ли она в какой-нибудь внутренний резервуар, прежде чем превратиться в кубики льда?
Недавно я прочел статью про новую бактерию, найденную в глубине ледяных пещер. В процессе эволюции она перешла от фотосинтеза к хемосинтезу: буквально стала поедать камни, чтобы выжить. Она может проникать сквозь уголь, применяемый в большинстве фильтров, словно через мягкое мороженое.
Пока не было доказано, вредна ли она для людей, что заставляет меня задуматься, что, вероятно, ее можно применять для растворения камней в почках человека. Так много вопросов…
Вопросы, вопросы… Я едва замечаю визг шин тормозящего за моей спиной автомобиля. Оглянувшись, я вижу бронированный фургон, и стоянка заполняется полудюжиной патрульных автомобилей, за каждым сидят на корточках с револьверами наготове и с прижатыми к плечу карабинами местные полицейские.
— Ложись! — слышится чей-то хриплый шепот.
Мужчина в черных брюках, галстуке и бронежилете прячется за передней дверцей стоящего рядом со мной «Форда Бронко». Несмотря на свой полицейский значок, он не спешит доставать оружие.
Он машет мне, чтобы я убрался.
— Возвращайтесь в вашу комнату!
Все происходит, как в замедленной съемке, но я не могу пошевелиться. Максимум, на что я способен, — это присесть на корточки у машины и выглядывать из-за заднего бампера.
Четверо в черных военных комбинезонах, со скрытыми масками лицами выпрыгивают из задних дверей фургона и бегут к комнатам мотеля напротив нас. Один из них несет толстый металлический цилиндр. Он выбивает замок, дверь распахивается. Двое с револьверами наготове врываются в номер, остальные их прикрывают.
Напряженная тишина.
— Чисто! — раздается крик изнутри.
Один из вооруженных людей выходит на улицу и рукой подает какой-то сигнал, качая головой. За ним выходят остальные оперативники, уступая место троим помощникам шерифа, вслед за которыми в номер мотеля входит высокая женщина в куртке и ковбойской шляпе. У нее загорелое обветренное лицо с разбегающимися от глаз морщинками — это я вижу даже через всю стоянку.
Заглянув в комнату, она возвращается и осматривает машины на стоянке. Она указывает на одну из них, и помощник шерифа диктует ее номер по рации. Все молчат, поэтому его голос разносится на всю стоянку.
Мужчина, велевший мне убраться, расслабляется и выходит из-за дверцы машины. Заметив мое отражение в боковом зеркале, он оглядывается.