Он отстегнул ремень безопасности, упал на потолок — теперь на пол — ушел под воду, а затем выкарабкался через разбитое водительское окно. Гласс порезал ему руки и ноги. Река была медленной, мелкой, глубиной в два фута. Он с трудом поднялся на ноги, отшатнулся на шаг от перевернутого джипа, липнувшая к нему мокрая насквозь одежда. Он поднял руку, чтобы защитить глаза от низкого солнца.
Виктор почувствовал острую боль в макушке, когда прищурился. Он протянул руку и вытащил из головы длинный кусок металла. Кровь смешалась с водой и стекала по лицу. Он прислонился к джипу, пытаясь восстановить ориентацию. Он чувствовал дрожь, чувства повсюду. Он тяжело дышал. Его левая нога особенно болела там, где его сбила машина, и в ответ он перенес свой вес на правую ногу. Множество мелких ударов и царапин, похоже, не причиняли такой уж сильной боли; адреналин, бушующий в нем, был идеальным тормозом. Если он доживет до утра, то будет чувствовать себя ужасно. Он с нетерпением ждал этого чувства.
Оглянувшись, он увидел, что дальний берег реки находился примерно в двадцати ярдах от него, а ближний берег меньше половины этого расстояния. Виктор мог видеть раздавленные кусты и небольшие наклоненные деревья, тропинку, по которой джип пробил листву, прежде чем выстрелить в высокий участок берега. Металлический привкус крови наполнил его рот.
Он не мог видеть, где разбился убийца, и, возможно, он был мертв, но если Виктор выжил, то и его враг тоже. Он должен был быть уверен. Ему нужно было увидеть тело. После нескольких минут отдыха он слез с джипа и направился к ближайшему берегу реки, пробираясь по колено в воде. Он был густой и темный от почвы, которая становилась все мельче по мере приближения к берегу. Он чувствовал себя голым без оружия.
Он сделал два шага вверх по илистому берегу, когда увидел, как из-за деревьев появился русский, полупригнувшись, с уверенными движениями, с Бизоном в руке.
Пули № 9 пробили Виктора, поэтому он остановился и стал ждать. Русский улыбнулся Виктору и жестом пригласил его подойти. Их разделяло пять ярдов.
Русский сказал: «Тебе повезло, что он хочет, чтобы ты был жив. Сейчас.'
Виктор ничего не сказал.
В каждом пикапе было по два россиянина. Где был второй? Виктор приближался медленно, шаркая ногами, притворяясь более раненым, чем был на самом деле. Он огляделся. Он не мог видеть дорогу сквозь деревья и растительность, но знал, что она там, может быть, в сотне ярдов дальше, на вершине склона. Несмотря на солнце, под навесом было темно. Три ярда.
Русский жестом велел Виктору подойти еще ближе, и тот продолжал идти вперед, морщась при каждом шаге, как будто едва мог стоять. Ему нужно было быть рядом, чтобы попробовать что-нибудь, но как только он оказался в пределах досягаемости, он знал, что приклад автомата ударит его по черепу. Он не контролировал свое дыхание, позволяя адреналину вспыхнуть, обостряя чувства, перезаряжая мышцы. Два двора.
Еще шаг, и Виктор бросится в атаку, полагая, что русский купился на притворство слабости — слабый шанс, но его единственный.
Из-за спины русского раздался холодный голос: «Никто не убьет его, кроме меня».
Подавленные выстрелы. Два. Двойной тап.
Русский вытянулся вперед, черты его лица исказились от шока, страха и боли на одну секунду, прежде чем его тело обмякло, и он рухнул лицом в грязь прямо перед Виктором. Две дырки в его позвоночнике так близко друг к другу, что соприкасались.
Не более чем в десяти ярдах от него Рид неподвижно стоял в подлеске за телом. Он держал «Глок» в боевой хватке двумя руками, целясь Виктору прямо в грудь. Рид не говорил. Он не моргнул.
Виктор вздохнул, поняв, что он мертвец. Убить русского можно было, но этот враг не хотел брать его живым. На таком близком расстоянии Виктор не промахнется, даже будучи раненым, и он знал, что убийца тоже этого не сделает. Единственное укрытие, к которому нужно было бежать, означало двигаться еще ближе, чтобы попасть в линию деревьев. Даже без ноги он мог бы просто ходить, он не приблизился бы. Возвращаться в реку, чтобы попытаться добраться до джипа, было бы еще более безнадежно. Даже если бы он каким-то образом смог добраться до машины, не получив выстрела, что бы он сделал дальше?
Ничто не было ответом. Виктор ничего не мог сделать, чтобы остаться в живых.
Он полагал, что есть что-то подходящее для того, чтобы его убил один из его сородичей. Норимов сказал ему, что для кого-то, кто так заботится о том, чтобы остаться в живых, он жил так, как будто желал смерти. Если у него и было такое желание, оно должно было сбыться.
Виктор шагнул вперед и выпрямился, показывая своему врагу, что он не собирается съеживаться или просить. Это было немного, но это все, что осталось у Виктора, пока он ждал пули в сердце или в мозг. Ему не пришлось долго ждать.
Рид выстрелил.
ГЛАВА 79
17:41 ЕСТЬ
Но он не стрелял в Виктора.
Раздался звук, потрескивание растительности. Рид мгновенно развернулся к источнику, на девяносто градусов влево от него. Он выстрелил один раз в темноту под навесом, упал на одно колено, уменьшив размер своего тела и в то же время обеспечив более устойчивую огневую позицию. Снова выстрел. Приглушенный автоматический огонь вернулся к нему, грязь взлетела вверх, когда пули разметали землю вокруг его позиции.
Виктор, не колеблясь, двинулся вперед, пока Рид отвлекался на то, что должно было быть вторым русским из пикапа. Он бросился к Риду, к мертвому русскому, к бизону, все еще сжатому в руке русского.
Рид снова выстрелил в невидимого стрелка, и из-за деревьев раздался крик. Виктор быстро покрылся землей, но Рид уже развернулся к нему. Виктор напрягся, предвкушая попадание пули, но тут он увидел, что затвор вернулся к «глоку» в руке Рида.