Неожиданно мальчишка закашлялся, дёрнулся и распахнул глаза.
— Эй, Павлус… — забормотал я, — слышишь… Павлус? Эй! Ты должен прыгать. Слышишь? Вон туда, где козырёк. Двоих он не выдержит. Давай, пока крыша ещё целая! Прыгай!
Пацан быстро понял, что к чему.
Его сотрясало в приступе кашля, но не сильного. Я опустил мальчика на ноги, придерживая за ворот рубашки, и ещё раз сказал, что надо делать. Он не стал спорить, устраивать истерику или плакать, но всё же перед прыжком обернулся и посмотрел мне в глаза так отчаянно и пронзительно, что меня пробрал мороз.
— Давай, — кивнул я уверенно, будто точно знал, что всё будет хорошо.
И он мне поверил.
Потом быстро развернулся и прыгнул точно на козырёк. Послышался удар и вскрик матери внизу, ну а после этого я услышал уже другой звук — хруст под собственными ногами и нарастающий гул.
Секунда — и крыша подо мной провалилась.
Я полетел прямо в пламя.
Помню, как было больно, как повалились вместе со мной обломки черепицы и обгоревшие деревянные перекрытия, как что-то пропороло мне плечо и правую руку, как я завалился на что-то острое и раскалённое, перекатился и почти потерял сознание.
Всё вокруг полыхало, и никто бы меня уже не спас: ни пожарные, ни кто-то ещё. Только я сам.
Понимая, что не выберусь и вот-вот задохнусь, я сделал то, что мысленно давно уже себе представлял во всех деталях.
Тот листок от блокнота, как всегда, был у меня с собой, в кармане куртки, и я так часто смотрел на него, что запомнил досконально, а брат постарался записать ритуал Альманаха Богов очень подробно.
Сначала надо было повернуться лицом на восток, начертить двумя пальцами в воздухе фигуру, похожую на колесо со спицами и глазом посередине, и произнести обрядовый приговор. А ещё — пожертвовать своей крови, а этого было уже предостаточно: та сочилась из раны на плече ручьём.
Лежа среди горящих обломков, я повернулся лицом на восток и прошептал приговор уже из последних сил.
Перед глазами плыло, рубашка под курткой всё обильнее пропитывалась кровью, боль сковывала тело, в сознании мутилось от дыма. Помню, как передо мной, прямо в раскаленном воздухе, появилась полупрозрачная книга, будто состоящая из тумана. Большая, с вензелями на обложке и символом, напоминающем то самое колесо со спицами и глазом посередине.
— Никто, кроме вызывающего, книгу не увидит, — говорил мне когда-то брат. — Это только твой ритуал.
Огонь уже добрался до ног, но я успел назвать своё имя Альманаху.
— Меня зовут Стин… Стин Кёрф… я умираю и хочу объединиться с экзо-богом… с любым, который захочет…
И тогда страницы мерцающей книги начали перелистываться одна за другой, всё быстрее и быстрее. Книга была толстенной, тысячи страниц, тысячи богов, но ни один из них не откликался.
Пламя бушевало вокруг меня, сознание гасло, страницы переворачивались, мерцали, озаряя моё лицо светом и окатывая запахом аммиака. Они всё не останавливались, шелестели, шелестели, шелестели… и эти секунды показались мне вечностью. Когда я уже не мог держать голову ровно и был готов положить её прямо на красные головёшки, шелест страниц вдруг прекратился.
Один из богов откликнулся!
Перед тем, как потерять сознание, я успел увидеть на странице только строчку: «БОГ ВЕЧНОЙ ЯРОСТИ» и символ чёрной короны с четырьмя зубьями…
Очнулся я, когда наступило утро.
Уже не в сгоревшем доме, а в роще на краю фермы, в кустах. Всё в той же куртке и с обожженным шарфом на лице. Только чувствовал я себя при этом свежо и бодро, даже шрамов от порезов об обломки не осталось.
Листка с ритуалом тоже не обнаружилось. Похоже, он сгорел прямо в моей руке.
— Павлус… — вдруг вспомнил я про мальчика и вывалился из кустов.
Поодаль ещё дымился сгоревший дом, залитый пеной и водой из пожарных гидрантов. Никого вокруг уже не было. Не знаю, спасся ли мальчик, но мне почему-то не хотелось это выяснять. Теперь от меня уже ничего не зависело, что бы с ним ни случилось.
Я поднялся, стянул с лица шарф и выбросил, после чего отправился на электричку, чтобы вернуться в город. По дороге ещё раз убедился, что чувствую себя здоровым, будто этой ночью не подыхал от дыма и огня.
Не оставалось сомнений, что слияние с экзо-богом прошло успешно. Брат во всём оказался прав, только было до горечи жаль, что я не смогу сказать ему об этом лично.