Он не был настроен на разговоры, зато я был, ещё как!
«Знаешь, что тут другое, Годф? То что Тхаги вызовет бога прямо в городе! Там, где люди! И знаешь, что будет дальше? Они погибнут, мать твою! Или ты думаешь, что Бог Ночи явится, поболтает с Тхаги и свалит? Ну конечно!».
«Успокойся. Сам знаю, что надо было сразу сказать. Мы найдем Тхаги и не дадим совершить ошибку».
«Как? Ты вызовешь её на встречу?» — съязвил я, но тут же подумал, что это идея.
«Нет, не идея, — моментально охладил меня Годфред. — Вызвать на встречу можно только свободного бога, иначе он просто не услышит».
«А как вызывают?».
«С помощью оружия. У каждого бога есть своё особое оружие, по которому его могут узнать. У Тхаги — копьё, у меня — коса, у Мозарта — лук».
«То есть ты можешь вызвать любого бога прямо сейчас? Так, что ли? И Мозарт может?».
«Я могу, а Мозарт — нет. Он без твоего приказа ничего не сможет сделать. Он твой раб, потому что побывал в твоём накопителе. А вот мы с тобой объединились добровольно, так что я могу всё, если завладею твоим телом, как Тхаги завладела телом Афены. Но дело в том, что ты не дисгений, поэтому сознание своё никуда не выносишь. И мне приходится с этим считаться».
«То есть пока я не захочу, ты никаких богов не вызовешь?».
«Именно», — мрачно согласился Годфред.
«Ладно, это уже лучше. Но всё равно ты говнюк».
Годфред издал странный звук, типа «Пх-х-х», ну а я поблагодарил Мозарта за информацию. Надо же, Бог Гор, малыш Мозарт, внезапно стал ходячей энциклопедией. Надо дать ему ещё каких-нибудь книжек, точно будет не лишне.
Но даже информация о том, что Тхаги может вызвать Бога Ночи на встречу, не давала понимания, где она это сделает.
«Где меньше народа, или где ей удобнее, или где случайно ударится головой, — предположил Годфред, не скрывая злобы. — Вот тут даже невозможно сказать точно!».
— Если Тхаги бродит по городу или затаилась где-то, то сообщать об этом в Гильдию опасно, — добавил я, потирая вспотевший лоб и снова садясь на стул. — Это привлечёт к ней внимание. Надо перехватить её самим.
Ящерка неожиданно пронеслась по столу и юркнула мне на ладонь.
Она наклонила голову вниз, будто кивнула.
Похоже, так Афена соглашалась с моей идеей сделать всё самим, без участия Гильдии. Ну а я дотронулся до макушки рептилии пальцем, нежно её поглаживая.
— Значит, всё сделаем сами.
Зелёные глаза ящерицы уставились на меня не мигая, она издала чирикающий звук и приподняла гребешок. Всем своим видом она показывала, что ждёт от меня конкретного плана.
— Если отбросить место встречи с Богом Ночи, то тогда другой вопрос — время, — заговорил я уже с гекконом. — Когда Тхаги планирует устроить встречу? Почему до сих пор этого не сделала?
«Потому что не может, — ответил Годфред. — Свободные боги ограничены по времени. Они могут свободно перемещаться и нападать сами только в Полдень Гнева. В остальное время орудуют их слуги».
— Точно, — вспомнил я. — Значит, она будет дожидаться ближайшего Полудня Гнева. — Я глянул на часометр и поднялся. — Времени у нас четырнадцать с половиной часов. Тогда надо подготовиться.
Афена моментально юркнула мне под футболку, давая понять, что собирается со мной.
Не хотелось везде таскать её с собой, но не оставлять же её здесь, без присмотра, да и мало ли, сожрёт её Князь Тьмы и даже не поймёт, что это была его хозяйка.
Я быстро взял первую попавшуюся тетрадь со стола, выдернул лист и по памяти начертил знак, что видел на статуэтке в библиотеке госпожи Сише. Треугольник и две единицы, направленные в стороны.
Афена внимательно наблюдала за тем, что я делаю, высунувшись из-за воротника моей футболки. Я даже начинал привыкать к рептилии и уже не ёжился от щекотки.
Нарисовав знак, я сунул листок Мозарту под нос, положив прямо на страницы книги, которую он читал, и попросил:
— Сделаешь мне такую татуировку?
Мозарт перевёл взгляд на рисунок, потом поднял на меня золотистые глаза и кивнул:
— Мозарт сделает. Но хозяину будет больно.
— Ты мне главное, кожу до углей не сожги. Остальное терпимо.
Бог Гор отложил книгу, поднялся и указал на стул, прося меня присесть. Затем достал из колчана лук, на котором сразу появилась мерцающая золотом тетива, а вместе с ней — и стрела.
Мозарт обхватил её крупной ладонью и оставил в руке, а лук вернул в колчан.