Несмотря на то, что он был юн, его магия казалась мощной и разрушительной. Удивительно, но уже тогда Кайлан прятал в своем теле огромную силу, будоражащую кровь и заставляющую трепетать мое сердечко.
– Зачем ты ее сорвала? – спросил мальчик, вперив в меня столь грозный взгляд, что я испугалась, уж не читает ли он мои мысли.
И, может, взрослым этот взгляд сапфировых глаз не показался бы таким грозным, напротив – они посмеялись бы над попыткой ребенка выглядеть угрожающе серьезным, но меня тогда сильно задело негодование мальчика, а его грубый тон вызвал детскую обиду.
– Мне захотелось… – шепнула в ответ.
Я хотела отвести от него взгляд, но посчитала это проявлением слабости и заставила себя смотреть прямо в его сердитые глаза.
– Видишь, роза почернела, – продолжил мальчик, кивнув на сгнивший цветок. – Тебе стоило забыть о своем желании и не губить ее. Лучше бы вырвала с корнем сорные травы, заполонившие пруд в роще ундин. От сорняков нужно избавляться, а цветам позволять цвести и благоухать.
В девятилетнем возрасте его слова не впечатлили меня. Лишь сейчас я вдруг поняла, какой смысл он вложил в эти фразы. Уже тогда, когда наследнику было около двенадцати лет, его сердце начало леденеть, а мысли утратили детскую наивность, превратились в серьезные и мудрые.
– Чего молчишь? – насупился мальчик. – Боишься?
Почему-то этот вопрос всколыхнул мой источник и еще больше разжег бессильную злость. Я смотрела на Кайлана, желая вступить с ним в схватку, как обычно делала с другими мальчишками и девочками, обижавшими мою сестру, но не решалась совершить опрометчивый поступок. Только не знала почему – из-за отца, который разозлится, если узнает, что я ослушалась его, или из-за понимания, что ребенок демона, так нагло смотрящий мне в глаза, намного сильнее меня.
– Я не боюсь тебя, – выдохнула тихо.
Черные брови мальчика изогнулись в изумлении, и он спросил:
– А чего ты боишься?
Несколько секунд я молчала, осмысливая неожиданный вопрос, а после тяжело вздохнула и сказала почти шепотом, не понимая, почему вдруг на ум пришло именно это слово:
– Смерти.
Да, я боялась смерти. Боялась, что она нагрянет вновь – внезапно, как удар молнии. Сейчас, сидя на краю койки рядом с матерью и поглаживая ее бледную ладонь, я чувствовала, как мерзкие пальцы тьмы сжимают ее изящную шею. Прошло всего несколько часов после сожжения деревни, но мне они показались вечностью. Когда демоны ушли, Кали привела к нам двух белоснежных пегасов. С их помощью мы нашли мертвый город и предали тело отца стеклянному морю, воды которого омывали берега Мортемтера. Лететь к дереву мы не решились, лишь попрощались с отцом и воротились к горе в полнейшем молчании.
За все это время мама так и не очнулась. Сон ее был тревожным. Она часто вздрагивала, но не просыпалась, не вырывалась из мучительного кошмара.
Оказавшись в пещере, мы сразу же скрылись в своей комнате. Демоны тревожно поглядывали на нас и на бессознательную Аврелию, пока Калеб нес ее в каморку. Кая я не видела, но чувствовала, что он близко – мощные волны его энергии будоражили мой источник и кровь.
Мы с Далией молча сидели на кровати в ожидании, когда мама очнется. Я не знала – прошли минуты или часы. Внутри меня было пусто и очень холодно. До ушей доносились голоса демонов, но слов я разобрать не могла. Спустя какое-то время к нам заглянул Калеб, остановился чуть поодаль от койки и, поймав наши вопросительные взгляды, тихо произнес:
– Они уходят.
От этих слов кровь быстрее побежала по жилам, согревая тело, но не дотрагиваясь до ледяного сердца. Хотелось верить, что мне послышалось, что Калеб врет, и все произошедшее всего лишь кошмарный сон. Но демонам не часто снятся кошмары… А меня мучил только один – горящий Мортемтер.
Казалось, что Далию эта новость встревожила гораздо сильнее, чем меня. Словно почувствовав, что Калебу необходима поддержка, она резко поднялась с кровати и, подойдя к нему, взяла его за руку. Даже сейчас моя Ли готова забыть о собственных чувствах, сделать все возможное, чтобы не видеть тоску в глазах любимого, а вместо грусти застать на его лице добрую, нежную улыбку, так часто мелькающую на четко очерченных губах.
– Отец тоже уходит, – шепнул Калеб, крепко сжав сильными пальцами мелко дрожащую ладонь Далии.