Я нервно сглотнула, осматривая это суровое, немолодое лицо, рассеченное неглубоким шрамом, высокий лоб, крупный широкий нос и равнодушные, прищуренные глаза цвета темного шоколада. Весь образ командира вдруг показался каким-то враждебным, чужим, и у меня появилось нестерпимое желание как можно скорее покинуть этот кабинет.
– Ты делаешь большие успехи, Ливия, – начал мужчина сухим надменным тоном. – Как на арене, так и на заданиях. Другие охотники лестно отзываются о тебе, и я рад, что в моих рядах есть такой верный и сильный воин.
Слова его звучали красиво, но произносимые в подобном тоне казались мне упреком. По правде говоря, я вообще не ожидала услышать от него что-то вроде похвалы – этот человек выглядел строгим и холодным, не способным проявлять к другим дружелюбие.
– Я получил отчет от других охотников о том, что произошло в ущелье, – продолжил командир, сложив на груди большие, облаченные в латные перчатки руки. – Ты тоже предоставь мне до завтра отчет. Все же ты единственная, кто видела демона так близко и вела с ним беседу. Не считая Далии…
Из-за упоминания охотницы мое сердце больно сжалось в груди, а затем заметалось подобно всполошившейся птице. По спине пробежал холодок от внимательного, изучающего взгляда рыцаря, руки задрожали, вспотели в кожаных перчатках, и я сжала пальцы в кулаки, пытаясь остановить внезапно охватившую меня дрожь.
– Тебе не показалось, что Далия начала странно себя вести? – спросил вдруг мужчина, изогнув кустистую бровь.
– Я не придаю значения поведению других охотников, сэр, – ответила сразу, смотря прямо в глаза человека.
Он недовольно покачал головой:
– А надо бы. Далия находилась под влиянием демона и, боюсь, могла… испортиться.
– Испортиться?
– Да. Такой сильный демон мог легко проникнуть в ее сознание, и кто знает – может он прямо сейчас манипулирует ей. – Черты лица командира вдруг разгладились, он опустил руки на стол и сжал пальцы в замок. – Вот что, Ливия, – продолжил он довольно тяжелым, приказным тоном, – не спускай глаз с этой охотницы, следи за ней и докладывай мне, если заметишь что-то странное. Я ведь могу тебе доверять?
Рыцарь сузил глаза, пристально глядя на меня.
– Разумеется, сэр, – сказала я в ответ, сохранив прежнее выражение лица – жесткое и холодное.
– Хорошо. – Командир довольно качнул головой. – Можешь идти.
На миг задержав дыхание, я послушно поднялась со стула и направилась к выходу. Остановилась я только у двери, обернулась к рыцарю, уже погрузившемуся в чтение какой-то книги, и, вспомнив вдруг слова демона, спросила:
– Сэр, вы знаете, что это за существо?
Человек не поднял на меня глаза, сделал вид, что не услышал, но я заметила, как его брови сдвинулись к переносице и дрогнули уголки тонких губ.
– Можешь идти, охотник, – тверже повторил он.
Я мигом развернулась и вышла из кабинета. Спрятавшись за поворотом, прислонилась к холодной мраморной стене и задышала тяжело и рвано. Столько вопросов, столько мыслей моментально пролетело у меня в уме, но я не смогла сконцентрироваться ни на одной из них. Сердце гулко стучало в груди, и каждый его удар пронзал меня насквозь, подобно острым людским копьям. Перед глазами внезапно появился образ демона, а в голове зазвучал его холодный, пронизанный жестокостью голос: «Ответят – значит, они доверяют тебе. Нет – беги. Ты прикрываешь спины истинных врагов».
В это мгновение я приняла безрассудное решение, которое, я не сомневалась, могло стоить мне жизни.
Глава 5. Клятва на крови.
Я никогда не умела выражать свои мысли в письме, да и писать о чем-либо не любила. Мне казалось, что подобная романтика присуща только людям – существам, обладающим способностью проявлять к другим чувство привязанности, преданности, любви. Наверное, оттого мое письмо для Далии и получилось таким сухим и коротким, но настолько важным, что пока я прятала его под подушку в ее комнате, меня била мерзкая мелкая дрожь.
После того как я наделила сверток пергамента кусочком своей энергии, чтобы охотница сразу почувствовала его, я выскользнула из ее комнаты и столь же незаметно вернулась в свою. Если Совет решит обыскивать мои покои, то вряд ли они найдут тут что-то, что могло бы привести их ко мне; об этом я позаботилась и заранее сожгла все ненужные мне вещи. Надев новую теплую броню – толстую черную рубаху с воротом, кожаные рейтузы, кирасу с наплечниками, длинные ботфорты и темный меховой плащ, я закрепила на поясе ножны с двумя длинными узкими мечами, а на бедре – короткий кинжал с серебряной рукоятью. Перчатки я не решилась больше надевать – они оказались невероятно неудобными, поэтому вместо них замотала кисти бинтами. Выходя из своей комнаты, в которой я провела практически всю свою жизнь, я не оглядывалась – боялась, что в этом случае откажусь от безумной затеи.