Дриада завопила, вперив в меня горящий алым пламенем взгляд, так громко и пронзительно, что мои барабанные перепонки задребезжали, как стекла в окнах дома, разваливающегося под напором урагана. Скривившись и стиснув челюсти до боли в зубах, я бросилась на визгливую нечисть и одним отработанным движением вспорола ей горло; горячая темно-синяя кровь брызнула во все стороны.
– Сзади!
Крик Далии эхом отозвался в моей голове, чуть ли не разорвав меня на части после давящего визга дриад, и я, резко обернувшись, едва успела прикрыться мечом от огромной когтистой лапы. Оттолкнув бешеное существо ногой, я бросила мимолетный взгляд на Лию, но этого хватило, чтобы понять, что она не справляется с напором окруживших ее со всех сторон дриад. Я хотела было броситься к ней, но рядом растущее дерево, словно живое, обхватило меня толстыми ветками и, скрутив, придавило к стволу.
– Кай! – прокричала я и, когда демон, отбив от себя визгливое существо с длинными когтистыми руками, обернулся ко мне, кивнула в сторону Далии.
Было видно, что ему не понравилась моя просьба. Мне почему-то показалось, что Кай первым делом желал метнуться ко мне, но, связанный клятвой, бросился к Далии. Я с замиранием сердца следила за демоном, который, прикрыв охотницу крылом, точно, уверенно пронзал мечом дриад одну за другой.
Дыхание давалось мне с трудом и хрипом. Я отвела взгляд от Кая, понимая, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами; ветви дерева сжимали мое тело все сильнее и сильнее, и казалось, что в любой момент мои крепкие кости хрустнут как оледеневший металл. Внезапно послышался глухой удар, и я увидела, как Калеб разрубает своим толстым мечом сжимавшие меня ветви. Из груди вырвался судорожный вздох; я безвольно повалилась в снег, задышала тяжело и рвано. Стараясь забыть о боли, пронзившей все тело, я сжала серебряную рукоять катаны и накинулась на возникшую передо мной дриаду.
Постепенно живой нечисти становилось меньше; в снегу утопали окровавленные женские тела, в остекленевших глазах некогда прекрасных созданий царила безграничная пустота. Мельком взглянув на Далию и заметив, что она уже не окружена, я облегченно выдохнула и, вскричав от ярости, воткнула лезвие меча в оголенный живот лесного существа.
Ловя ртом морозный воздух в попытке унять сбившееся дыхание, я чувствовала, как немеет моя рука, сжимающая рукоять меча, и понимала, что у меня больше не осталось сил на то, чтобы поднять оружие. Секунды передышки обернулись против меня – острые когти дриады вонзились в мою спину, прикрытую плащом и кожаной кирасой, расцарапали ее вдоль позвоночника, и острая, жгучая боль в тот же миг пронзила все мои внутренности. С диким криком я повалилась на устланную снегом землю и, удержав себя на вытянутых руках, задышала глубоко и часто.
– Лив! – как кузнечным молотом по голове, бьет меня громкий наполненный страхом голос Далии.
Я не смогла ни повернуться, ни пошевелиться – рваные раны на спине жгли, в глазах стояла густая дымка. Но я ощущала присутствие дриады за своей спиной и, не дыша, ждала ее удара. Холодный ветер просвистел над моей головой, и в следующее мгновение я заметила краем глаза погруженное в снег мертвое тело существа с перекошенным от ужаса лицом. Стало вдруг так тепло внутри, и я почувствовала на своей талии сильные мужские руки, увидела черные, как ночь, крылья, укрывшие меня живым непроницаемым коконом, и ощутила затылком уже знакомое горячее дыхание.
– Просила защитить сестру… – прошептал Кай глухо, сжимая мою талию и прижимая меня спиной к своей мощной, большой груди. – А кто же защитит тебя, недемон?..
Сердце неожиданно затрепетало, стало горячо глубоко внутри, и на щеках появился неуместный румянец – и вовсе не от могильного холода, а от обжигающего приглушенного шепота мужчины.
Где-то поверх головы внезапно раздался хлесткий удар, и демон содрогнулся, еще сильнее сжав меня в своих руках. Удар вновь повторился, и я, наконец, поняла, что по нам бьют толстые ветви деревьев. Кай укрывал нас своими крыльями, которые дрожали каждый раз, когда ветки с оглушительным свистом опускались на нас. Я чувствовала, как напряжено его тело, не видела, но знала, что его лицо перекосилось от боли и злости, но безостановочные удары не давали ему ни увернуться, ни раскрыть крылья, чтобы предпринять попытку обезвредить обезумевшее дерево.