«Ты же мечтал внедриться в криминальную структуру! У тебя и пара агентов есть. Неплохих агентов. Рабочих! Вот и внедрился, твою мать! Внедрился и действуй! Тогда точно можно попробовать взять власть в крае. Или хотя бы зачистить его от отморозков».
Серёга в последнее время стал вкладывать деньги в контрабандный «бизнес», раскидывая товар по крышуемым коммерческим точкам. Таскали, в основном, китайскую свинину и их же водку.
- «Это - писдес, - застонал мысленно Юра от осознания раскрывшихся перспектив.
Глава 2
- А почему, никто, кроме вас с Верой, не заходит? – спросил Юрий врача.
- Порядки тут такие. Ваш старший ввел. Я не первый раз ваших бойцов латаю. Да и тебя... Не помнишь, что ли?
Юрий помолчал.
- Ты знаешь, Сват, а у меня, и вправду, с башкой что-то неладное. Вон... Это... Припадков, никогда не было. А в голове... Звон какой-то постоянно, словно пчёлы поселились, и мысли, словно кипят, – соврал Юрий. – И, как в «Джентльменах удачи»... Тут помню, тут не помню... Раньше я думал, что так не бывает.
- Бывает. Наверное, всё же сердце твоё останавливалось и произошло нарушение работы головного мозга. Вегето-сосудистая дистония... Я не спец по мозгам. Можно будет к нашим "головотяпам" обратиться.
- Можно.
Но Юрка вдруг вспомнил, как его «латали» здесь же, но латал не Юрич, а какой-то другой врач. Юрич уже потом пришёл и всё перешивал, чем-то мазал, дренажи ставил. Бочину тогда Серёге хорошо пропороли. Едва селезёнку не задели.
- Не ты тогда лепил меня, - сказал он. – Долепливал.
- Точно! – обрадовался Юрич. - А говоришь, не помнишь.
- Я ж говорю... Что-то помню...
- Ну да, ну да...
В эту клинику, созданную братвой на базе санатория «Амурский Лиман», если возникала надобность, возили раненных руководителей и лидеров группировки. Санаторий ранее не предназначался для хирургических больных, но после того, как его год назад выкупил один из «партнёров» Серёгиного «шефа», часть помещений отвели под специфические нужды криминала, закрыв от посетителей и обычного персонала санатория под предлогом проживания там «хозяина». Помещения тайно перестроили под хирургическое отделение, оснастив новейшей хирургической техникой и оборудованием, а в подвал провели лифт и переоборудовали в морг.
Именно по рекомендации «Абдулы» в отделении ввели строгий режим секретности. «Пациенты» никогда не знали, кто ещё «в теремочке живёт». Привезли раненого, прооперировали, если выходили, то отпустили, не выходили, значит охладили в подвале и в удобный момент вывезли, либо на ложной машине скорой помощи, либо на мусоровозе.
Криминальная «Скорая помощь» и криминальная мусорка катались с дубликатами настоящих регистрационных знаков с перебитыми агрегатными номерами. Даже вмятины и другие опознавательные признаки на них были идентичны оригиналам. Гаишники, ребята внимательные, учитывать нужно было всё.
И это всё, что помнил Сергей, вдруг «вспомнил» Юрий, бывший командир СОБРа, а ныне один из соратников Владивостокского авторитета Балу. «Вспомнил» и ему поплохело. Юрий откинулся на подушку и снова отвернулся к стенке лицом.
- Ну, что ты, Серёжа? Так бывает. На войне, как на войне.
- Где ты войну видишь? – проскрежетал зубами Юрий.
- А что вы устроили, как не войну? Иваныча ведь кто-то из братков убил, а тебя, кто-то из ментов. Вот так и живём.
Он хотел сказать: "Живёте", но не стал грузить друга.
- Уйди, Андрюша, самому тошно.
- Вот как? Я-то уйду... Мне, что? Пришёл, залепил дырки, ушёл. Пришёл, ушёл. Пришёл...
- Извини.
Юрий повернулся к врачу.
- Извини, Сват. Хреново мне.
- И мне, Абдула, хреново. Жаль тебе водки нельзя, а один я не умею.
- Выпьем ещё. У меня как дела?
- Зарастаешь. Кровь хорошая. Регенерация хорошая. Что ещё нужно для солдата?
- А ключица?
- Собрал я её по крупицам. Если не будешь дёргаться, должна срастись, но это будет длиться долго. Год, минимум, в гипсе.
- Да у меня же рука атрофируется! – вскинулся Юрий.
- А что делать? – развёл руками военврач. – Будешь восстанавливать упражнениями. По мне, так очень удобно.
Он показал, хорошо знакомый всем мужчинам, жест.
- Фу на тебя. Циники вы, врачи.
- Ладно-ладно... Не обобщай. Пошутил я. Назначим восстановительный массаж. У нас мануальщик в больнице есть. Иголками чудеса творит.
Юрий скривился.
- Видел я их. Через трафарет иголки ставит?
- Нет-нет, - рассмеялся друг, - грамотный. Из Китая приехал. Десять лет по обмену работал. В перестройку в восемьдесят пятом уехал, только вернулся.
- А чё не раньше?
- Обмен же, - хихикнул Юрич. – Разведчик там, шпион здесь.
- Понятно. Скажешь охране, что хочу с Дмитричем поговорить. Домой поедешь. Выгребусь теперь сам. Лучше себя чувствую.
- Ну, да... Месяц уже. Пора.
- Много тут... наших? – спросил Юрий, и его едва не стошнило от этого слова: «наших».
- Ты же знаешь... Тут хрен кого увидишь, а я только к тебе приставлен. Даже гуляем в одиночестве.
- Ну и хрен с ними.
Персонал тут, действительно, мог выходить в коридор или на улицу, только если там не было других людей. Нажал на кнопку и жди, когда охрана разрешит выход. Время прогулки в периметре ограничено получасом. Выздоравливающим там нечего делать. Хочешь на улицу, значит здоров. Но это касалось только прикомандированных врачей, приходящих. Постоянно работали посменно и на улицу вообще не выходили.
- Хотя, - вспомнил «Сергей», - можно же отсюда...
Он нажал на кнопку, встроенную в деревянную панель и просто сказал:
- Передай Дмитричу, что врача Лисицына можно отпустить домой. Сам поправлюсь. Мне уже лучше. Ну вот и всё.
Динамик из-за сеточки, расположенной радом с кнопкой интеркома вдруг пробулькал:
- Слышь, Абдула. Я твою просьбу передал. Дмитрич сказал, что сам приедет к девятнадцати ноль-ноль. На тебя посмотреть хочет, с лепилой потолковать.
Юрий скривился, но ничего не сказал. А что тут скажешь? Начинаются экзамены.
- Что ты посмурнел? – спросил врач.
Больной снова скривился.
- Не люблю выглядеть беспомощным, - наконец сказал он и мысленно продолжил: «Особенно перед врагами».
А то, что Дмитрич враг, это он знал точно. У бандитов нет друзей. Так и сам Серёга говорил, когда Юрий его спрашивал: «Много у тебя в банде друзей?».
Они помолчали и Юрий... Или Серёга... Заснул.
Потом он просыпался. Думал. Его кормили, и он снова засыпал. Просыпался, его кормили, он засыпал. Сергей, Юрий наконец-то определился для себя с именем, почему-то засыпал сразу, как поест. И это хорошо, как сказала Верочка, ведь организм во сне восстанавливается быстрее. А имя «Сергей» он выбрал потому, что если бы он сделал наоборот, то ему пришлось бы рассказывать, как он очутился в этом теле. А этого он не знал.
Да и никто, наверное, не знал. Может быть какой-нибудь шаман? Но толку-то Юрию от того, что кто-то найдёт причину перемещения его души в чужое тело. Жить-то надо здесь и сейчас. Расскажи он тому же Дмитричу, что он в мозгах мент, да его тут же и приколят к кровати. Ни мент, ни псих Дмитричу в напарниках не нужны.
Открылась дверь и в палату вошли его криминальный «шеф» и охранник-телохранитель. После череды, по-настоящему громких убийств, а именно взрывов, Сергей Балу ходил и ездил только с телохранителями.
Оценив обстановку в палате, охранник вышел, оставив «шефа» с «подчинённым» с глазу на глаз.
- Ну как ты, Сергей? Говорят, легче?
- Нормально, - скривился от «чувств» «Сергей». – Спасибо Юричу.
- Да-а-а... Хороший врач, твой Юрич. Сколько наших он поднял?!
«Сергей» непроизвольно хмыкнул, имея ввиду, сколько эти «поднявшиеся» погубили людей. «Хмык» вызвал острую боль в груди и «Сергей» машинально посмотрел на забинтованную грудь и скривился.
- Больно? До свадьбы заживёт.
- Свят, свят, свят, - произнёс «Сергей», крестясь левой рукой. – Мне бы пораньше.
Шеф улыбнулся.
- Что, так и не нашёл себе единственную и неповторимую? В нашем театре много симпатичных. Зря ты на спектакли не ходишь. Не любишь классику, так хоть на посиделки приходи, познакомлю.