— Я человек, — ответил Шершень.
— Ты говно, — вставил Глушитель.
— Цыц, — приказал Барин, — что ты не верблюд, я вижу. Зачем к нам в город приехал?
— К другу на свадьбу, — ответил Шершень.
— Что же ты не на свадьбе гулял, а безобразничать начал?
— Жених на кладбище оказался по вашей милости.
— Так уж таки и по моей? — неподдельно удивился Барин. — Люди рождаются и умирают когда им богом положено. Я пока что не бог. Так что, твои наговоры напрасны. А где ты так драться намастрячился?
— В кружке мягкой игрушки, — ответил Шершень.
— Ха-ха — ха, шутник, — загоготал Барин, — люблю шутников. Особенно когда шутят перед смертью. А работаешь где?
— Какая разница? — спросил Шершень. — Это к делу не относится!
— Нет, относится, — голос Барина приобрел стальные нотки, — если ты мент или ФСБешник к нам специально засланный, то один разговор. А если просто дурак в эти разборки ввязался, то другой разговор. Хотя и на просто дурака ты не похож, и для профессионала действуешь глупо. Так что колись, кто ты, раз уж попался.
— Кто бы я ни был, я уже много знаю про ваши дела тут, — ответил Шершень.
— Знаешь, то ты много, в этом-то как раз твоя беда, — добро-добро опять пропел Барин, — а не вина, а кто много знает, тот долго не живет. Вот в чем дело.
— Как Денис Шарандо, — подсказал Шершень, — он тоже много знал.
— А что Денис? — пожал Барин могучими плечами. — Не повезло парню, пошел вечером по парку с работы и его зарезали. Я ему говорил, не ходи по парку, там шушеры много отирается. А он пошел.
— У меня есть другой вариант происшедшего, — сказал Шершень.
— Это то, что тебе Глушитель наговорил на кассету? Так это он со страху наплел. Ты же его мучил, избивал и заставлял повторять свои глупые фантазии ни на чем не основанные, кроме твоих же домыслов? Говорит, что ты его в реке голого держал?
— Держал, — согласился Шершень.
— Нехорошо это, не по-человечески, — назидательно произнес Барин, — кстати, кассетку мы у тебя изъяли из кармана. Сейчас и послушаем. Мне самому интересно, чего там Степа наболтал со страху?
Барин едва заметно повернул свою большую голову в сторону Глушителя и негромко приказал:
— Сгоняй-ка к майору за магнитофоном.
Глушитель громко затопал, скрипнул и хлопнул дверью. Барин в это время молчал и потирал большой ладонью вспотевший лоб. Степа вернулся секунд через тридцать с раздолбанным магнитофоном-«балалайкой».
— Это что еще за развалюха? — удивился Барин. — Аппаратуры что ли получше не мог найти?
— Это майор из вещдоков взял, — объяснил Глушитель, — у них в милиции вообще нет магнитофона. Что есть, то и дали нам.
— Придется им на следующей неделе прикупить парочку, — по-царски произнес Барин, — за хорошую работу. Ставь кассету, Степа, послушаем чего ты там наблеял.
Глушитель подключился в сеть, потом долго возился с магнитофоном, не знал, как включить и наконец раздалось шипение пленки и неожиданно раздалась бодрая музыка:
— Там-там-там, тру-лю-лю, там-там-там, тру-лю-лю, — это было вступление и детские голоса запели, — вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам, и конечно, припевать лучше хором, лучше хором, лучше хором…
— Это что? — спросил удивленный Барин.
— Не знаю, — сказал Степа, — я этого не пел. Это не я. Я пел, Таганка все ночи полные огня…
— Ты что там еще и пел? — еще больше изумился Барин. — Ну, Степа, кажись, тебя он очень сильно ударил.
Только сейчас Шершень заметил, что голова Глушителя перебинтована белой марлей, как в песне: «Голова обвязана, кровь на рукаве».
— Надо перемотать, сказал Глушитель, — может дальше записано.
Он перемотал и снова включил. Дети запели:
— Дважды два четыре, дважды два четыре, это всем известно в целом мире…
— Это ты что ли Степа такие песни на даче слушаешь? — раздосадовано спросил Барин. — Что это за херня?
— Нет, это не моя кассета, — ответил Глушитель, но я у кого-то это слышал! Сейчас подумаю, ведь точно слышал! А у кого? А, вспомнил! Это Пистон такие песни крутит в машине. Говорит, что прикольно!
Щелкнул механизм подкассетника, Глушитель вытащил кассету и внимательно осмотрел ее.
— Точно не моя кассета, — произнес он, — это Sony, а я всегда BASF покупаю. Я же говорил, что это не моя кассета.
— А где твоя кассета? — раздражаясь, спросил Барин. — Где кассета, на которую ты херни наговорил?
— Где кассета на которую я наговорил? — заорал в свою очередь на Шершня Глушитель.
— Херни? — переспросил Шершень.
И тут Глушитель не сдержался и со всей дури врезал по уху Шершню кулаком. Удар был сильный, в ушах у Шершня зазвенело.
— Стоять! — крикнул на Глушителя Барин. — Пошел вон и жди за дверью пока позову!
Покорный Степа мигом удалился, плотно закрыв за собой дверь. Барин помолчал немного, вертя в руках паспорт Шершня, и сказал:
— Хороший город Ленинград. Я там учился. Что еще не снесли Казанский собор?
Шершень не ответил на глупый вопрос.
— Это я так спросил, для поддержания разговора, — объяснил Барин и продолжил, — а давай поговорим как мужик с мужиком начистоту. Хочешь?
Шершень кивнул. Чего не поговорить, если предлагают.
— Вот ты приехал сюда к другу на свадьбу, да? — начал начистотный разговор Барин. — И, допустим, узнаешь, что друга твоего убили. Зарезали. И ты начинаешь строить всякие догадки, слушаешь разные разговоры, сплетни, как бабка на скамейке. И всему этому веришь. А ведь народная молва, она знаешь, все любит преувеличивать и искажать. Народ говорит одно, а на самом деле все обстоит совсем не так. И ты, не разобравшись, начинаешь горы воротить, в драки ввязываешься. А хочешь знать правду, как все было?
Шершень не ответил, но вопросительно посмотрел на Барина. Интересно было бы выслушать его версию.
— Я тебе сейчас расскажу, — пообещал Барин, — только схожу в одно место, а потом приду и расскажу. А уж твое дело верить мне или нет.
Он поднялся из-за стола и медленно прошел в дверь, где ждал его верный Степа и еще один мужик в форме офицера милиции. Это был начальник правоохранительных органов города майор Барашко. Барашко имел усы запорожского казака на которых висели остатки квашеной капусты. Он был маленький, толстенький, круглый и жадный.
— Ну, что Барашкин, — спросил Барин у начальника милиции, — нашел чего-нибудь на этого Рембо?
Барашко не обижался, когда Барин называл его Барашкин или даже Баранкин, а иногда и Овцович или Козлович. Все зависело от настроения Барина. И Барашко ответил:
— Ничего нет, Виктор Исаакович, ни в ментовской базе, ни в уголовной, но мои ребята ищут. Постараемся чего-нибудь накопать.
— Старайтесь, старайтесь, — кивнул Барин, — а то шибко не нравится мне этот тип. Как ни крути, а придется его…
Барин не договорил, но все поняли, что придется сделать. У Глушителя это вызвало восторг, вызванный жаждой мести, а Барашко нахмурился, для него это был лишний ненужный геморрой.
— Да, еще, Степа, чуть не позабыл, — добавил Барин, — мухой лети к семье этого покойного юриста и тащи сюда эту девку с которой он у тебя на даче был. Сдается мне, он ей кассету передал. А если нет, то эта «Дерьмовочка» нам поможет в ее поисках.
— Поможет? — не понял Глушитель.
— При нем прижмем ее хорошенько за упругий зад, потерзаем молодые сиськи, он и расколется, — ответил Барин, — у тебя, кажись, Барануленко, есть парочка ребят, которые любят так порезвится?
— Есть, — радостно закивал головой Барашко, — даже не парочку найдем, а побольше. Я и сам не прочь!
— Эх, ты старый развратник, — покровительственно произнес Барин, — есть еще порох в пороховницах?
— Есть, — мелко захохотал майор, — на пару палок хватит. Особливо если с особым цинизмом!
— Давай, давай, готовься, — поторопил Барин, — по местам, да, за работу. А я пока попробую с ним по душам поговорить. Может быть, и не придется прибегать к таким жестким методам. Больно уж не хочется этой крови опять…