Голова любопытного спецназовца оторвалась, как капюшон с дешевой куртки китайского производства и полетела словно мяч в сторону открытой двери. Она пролетела предбанник и выкатилась на снег. Обезглавленное тело рухнуло на паркетный пол из обезображенной шеи фонтаном на потолок и стены брызнула ярко красная кровь. Второй боец не увидел ничего, только внезапно почувствовал как в области живота что-то кольнуло и стало теплым. Это был осколок от микроволновой печи. Но осознать что-либо сластолюбец не успел. Балка перекрытия с рушащегося потолка с размаху треснула его по башке, вторая по спине и вскоре бренное тело было погребено под останками разрушившейся бани. Так они были наказаны за свое гнусное желание творить насилие над беззащитными женщинами.
Шершень в это время раздел капитана Поторописька. Но в его мыслях не было ничего такого, что бы могло опорочить героя нашего повествования, он просто завладел одеждой капитана, быстро в нее переоделся и стал ожидать возвращения вертолета.
В доме все время раздавались крики и стоны раненых бойцов, но сострадания к ним Шершень не испытывал. Люди призванные спасти их из трудной ситуации, как оборотни напали на них, пытаясь убить! Вдали над холмами затрещал винт геликоптера.
Шершень побежал к нему навстречу и стал размахивать руками. Из всех бойцов только капитан Поторописька был в фуражке, поэтому двое спецназовцев, которые сопровождали Барина и майора Козловского в город сверху решили, что переодетый Шершень и есть капитан Поторописька. Они немедленно скинули ему веревочный трап. Шершень-Поторописька полез наверх и почти у самой двери боец предложил ему:
— Давайте руку, товарищ капитан!
Шершень поднял голову и только на мгновение в зрачках спецназовца блеснуло изумление, а затем вспыхнула решимость. Но было уже поздно. Сильным рывком за рукав куртки Шершень скинул его через себя вниз. Боец нырнул в пустоту, тщетно пытаясь руками ухватится за что-либо и ухватился только через семь метров, когда достиг земли. У борцов этот прием называется «свечка». Это когда головой вниз тебя бросают на ковер.
Он запрещен, но в данной ситуации у Шершня другого выхода не было. Если бы внизу была вода, то спецназовец бы нырнул глубоко-глубоко, а вот в снег он нырнул всего на тридцать сантиметров, а потом хрустнули шейные позвòнки и его ухо плотно прижалось к плечу. Попробуйте ухом достать плечо и поймете чем чревато чрезмерно плотное их соприкосновение.
В салоне был еще второй боец, но он оторопел на некоторое время от неожиданности, которой подвергся его товарищ. Но он на то и был спецназовцем, чтобы быстро прийти в себя и начать атаку. И все же ему хватило ума не палить в вертолете, а всего лишь вытащить остро отточенный нож. Этот боец был колоссальным поклонником Стивена Сигала и боевого искусства айкидо. Он стал выписывать ножом замысловатые пируэты, при этом корча зловещие рожи и поблескивая лезвием ножа.
Пилот вертолета, не зная, что предпринять в подобной ситуации, стал крутить свою машину и так, и сяк, что сильно затрудняло борьбу в салоне. Но у Шершня тоже был нож и он тоже его достал. Похоже, что хитроумного бойца это не удивило. Ни капли смятения не отразилось на его твердокаменном лице. Пришлось заметить, что парень владеет ножом неплохо, и даже пару раз он чуть не поцарапал Шершню руку. Но и Шершень был не промах. Он сочетал приемы ушу и карате с обычной борьбой на ножах и два раза достал носком ноги ребра нападающего.
Парень начал злиться и перешел в стремительную атаку. Его нож засверкал, как зубья сноповязалки и надо же — он резанул Шершня по плечу! Неглубоко, но до крови! Шершень отпрянул назад, а противник, видя, что враг его истекает кровью, сделал глупость и открылся! Шершень не стал продолжать уроки фехтования, а просто подкинул нож, перехватил его за лезвие и метнул в шею бойца. Остро отточенное лезвие перерезало кадык и остановилось лишь тогда, когда рукоятка уперлась в шею. Спецназовец отпрянул назад, сделал шаг, еще шаг и вывалился в открытую дверь. До земли уже было метров пятьдесят, внизу простирался огромный темный зимний лес, и боец исчез из виду почти сразу, после того как упал. Шершень потрогал рукой плечо. Оно кровоточило, нужно было перевязать.
— В салоне есть аптечка? — спросил Шершень.
— Есть, у меня под сидением, — ответил дрогнущим голосом пилот и добавил, — клянусь вам, что я тут совершенно не при чем. Я просто работаю на этом вертолете! Зачем вам меня убивать?
— Я не собираюсь вас убивать, — ответил Шершень, — но лишь в том случае, если вы покажете мне, куда отвезли Барина.
— Какого Барина? — запричитал пилот. — Я не знаю никакого Барина!
— Того самого человека, — объяснил Шершень, — которого сопровождал майор.
— Ах, этого, — дошло до струхнувшего пилота, — я вам скажу, а вы меня убьете и скинете вниз, как этих.
— А кто в таком случае поведет вертолет? — спросил Шершень, доставая из-под сидения аптечку. — Я не умею управлять вертолетом.
— Да, верно, — успокоился пилот, — а я действительно тут ни при чем. Меня вызвали на работу, а у меня семья, жена, две дочери. Мне вообще все это не нужно было. Но приказ есть приказ. Приказы не обсуждаются…
Шершень перевязал свою рану и спросил:
— В каком именно месте вы высадили своих первых пассажиров?
— Возле комбинатовских «хвостов», — ответил пилот, — там есть заброшенный старый цех, который используется, как я понял под склад. Но я здесь вообще раньше никогда не был. Сам этот Барин мне показывал куда лететь.
— Дорогу найдешь? — спросил Шершень.
— Найду, — ответил пилот, — мне же было нужно всех этих, весь отряд обратно везти. А, кстати, что с ними случилось?
— Они всем отрядом решили немного отдохнуть на даче у Барина, — ответил Шершень, — двое пошли в баню, двое в спальню, а трое во главе с капитаном остались в зале.
Было видно, что пилот ему не поверил, но благоразумно промолчал.
— Вертолет откуда? — спросил Шершень. — Я знаю, что в округе такого вертолета, вроде бы, и нет.
— Мы из областного центра прилетели, — ответил пилот, — это не ведомственный вертолет, а пассажирский. Мне сказали лететь, я и полетел. А тут у вас только один вертолет был, который разбился.
— Все ясно, — ответил Шершень.
Значит, Лиза была права. В округе больше вертолетов нет. Шершень то и дело поглядывал вниз, надеясь разглядеть среди кромешной темноты устье реки и маленькую лодку, которая должна была плыть в сторону города. Все-таки была у него интуиция, он умел предвидеть события, иначе не сидеть бы ему сейчас в вертолете, летящем в сторону города.
И он мысленно вернулся к тому времени, когда все они вернулись из леса, и когда он только-только поговорил с майором Козловским. Ему не давало покоя чувство, что майор хитрит что-то, уж больно сладко он распевал свои речи по телефону. И сразу после их диалога отключился его телефон, это тоже было подозрительно. Чтобы избежать возможных неприятностей, нужно было бы куда-то на время приезда майора с бригадой спрятать Лизу, ее отца и маму, Таню, а самому единолично встретить Козловского. Если все будет нормально, и Козловский не окажется подонком, то подать им какой-нибудь условный сигнал, например, выстрел из ракетницы, чтобы они вернулись.
Сначала Шершень хотел, чтобы Лиза и ее родня пересидели прилет спецназовцев в лесу и подождали, чем кончится схватка Шершня с бригадой Козловского, если она состоится. Но могло случиться всякое. Силы были слишком неравными, чтобы Шершню быть стопроцентно уверенным в собственной победе.
Первое, что пришло ему в голову это отправить их к вездеходу, чтобы при неблагоприятных обстоятельствах они просто на нем уехали. Но он отмел эту идею почти сразу. Во-первых, если бригада майора одолеет Шершня, то они сразу же примутся искать остальных и первое место, где они будут их искать, это вездеход. Догнать и расстрелять его из автоматов с воздуха дело простое даже для новобранцев, а тут какие никакие, но ожидались профессионалы.
И тогда он вспомнил про третий путь, ведущий с заимки! Конечно, еще копаясь с мостком, он подумал, что можно бы было уехать отсюда на лодке Барина, стоящей в гараже под замком. Приехать сюда из города невозможно, потому что течение не позволит подняться наверх даже лодке с мощным мотором. А вот уехать отсюда вполне реально. Эта идея очень обрадовала Шершня, и он поведал ее Лизе, Тане и их родителям, кроме, естественно, Глушителя и Пистона, которые к тому времени уже выпили целую пол-литровую бутылку водки.