- И я вернусь домой. Со щитом, а может быть, на щите.
Перед глазами мелькало все наше детство, от старых футбольных мячей до школьных воспоминаний. Он всегда оставался рядом со мной, несмотря на любые обстоятельства. Но сейчас он ушел, и я хотел броситься за ним вслед. Меня терзали две стороны, одна из которых хотела позаботиться о Саше. Я не мог оставить ее одну среди лесных просторов, но и не мог отпустить друга.
- Я пойду за ним, - сказал я, пока мы рассматривали исчезающий вдалеке силуэт Пуха.
- Но как же наше путешествие к добрым людям? - спросил Ци.
-Добрые люди есть везде.
Меня пробирал озноб, а звезды потихоньку прятались за наступающим рассветом. Как определить, что верно, а что нет? Как понять, правильно ли ты поступаешь или делаешь только хуже? И что может быть страшнее, чем собственное бессилие? Что можем «мы», когда ничего не можем?
Охотник потихоньку отдалялся от нас. Внезапно под его ногами загорелись сухие листья, кусты и ветки. Он обернулся, и произнес что-то шепотом, чего я не смог разобрать.
- Куда же вы? - встрепенулась Саша. - И куда ты? - схватила она меня за рубашку.
достал из кармана книгу и бросил ее в огонь. Я не знаю ни автора, ни названия, но в тот момент я подумал, что это может быть учебник по истории. Почему учебник? И кому вообще разрешено сжигать книги? Он ушел, так и не проронив ни единого слова, которое мы хотели от него услышать. И одно осталось навсегда необъяснимым: кто больше нуждается друг в друге - мы в охотнике, или охотник в нас? Странно, когда ты становишься никому не нужным в забытом пространстве. Странно, когда ты становишься ветошью истории, не находящей чернил на печатном станке.- Мы уже близко. Не переживайте, все будет хорошо, - пытался завести разговор Ци.
- Остается ждать и надеяться.
- Я вижу речку, за которой раньше был мой дом. Наверное, спустя столько лет нужно навестить родных, - размышлял Ци.
- Сейчас вы нужны своим родным и близким, как никогда. Не задумывайтесь, идите навстречу своему дому и вы поймете, что такое любовь, - сказала Саша.
- Спасибо вам. Вы уже взрослые, хотя душой чувствую, что дети. Пускай ваш внутренний ребенок никогда не покидает вас.
Ци смотрел вслед уходящему охотнику.
- Чем я лучше него? Чем я могу помочь людям? Почему он ушел? Кажется, он всегда покидает людей в тот момент, когда он им действительно нужен. Не знаю, как человек заставляет себя верить.
- Вера - последний рубеж на пути к исцелению, - сказала Саша.
- Не знаю, ничего я не знаю на этом свете! И в кого может уверовать человек, когда все от него отвернулись?
Ци отправился домой. Это было единственное место, где он смог бы заново отыскать самого себя. Не важно, сколько тебе лет, важно то, кем ты являешься на самом деле и о чем никогда не забываешь.
Мы продолжили путь, наблюдая солнечные оттенки в туманном небе. Приближался долгожданный рассвет. Лес просыпался бодрым и свежим. Я чувствовал заметную усталость.
- Что нас ждет? - спросил я у Саши. - Извечный вопрос.
- Наверное, то, чего мы заслуживаем.
- Не хочу видеть мир окровавленным и смертным. Ведь каждый человек мечтает о чем-либо? Пускай наш мир будет мечтательным и простым.
- Простым?
- Иначе люди не затевали бы войн. Нам присуще качество усугублять действительность, но кому от этого легче?
А потом я снова вспоминал детство, которое потихоньку скрывалось за горизонтом. Куда я иду, и что ведет меня? Это похоже на поиски наощупь в темноте, которая щекочет не только глаза, но и сердце. Я остался один, разделяя печаль и одиночество с приближающимся рассветом. Снова прозвучали выстрелы.
Перед тем, как мы расстались, Саша увидела на холме раненого ягненка. Он жалобно блеял и нуждался в помощи.
- Забери его. Отнеси домой. Здесь близко.
- А ты?
- Я должен вернуться за Пухом.
Я покинул ее, своего друга, свою любовь и всю свою жизнь, которая заключалась в этом человеке. Я оставил ее вместе с раненым ягненком, которого она несла на руках до самого дома. И если нам суждено встретиться - мы встретимся, и начнем все сначала, как в детстве, рассказывая друг другу истории и невольно становясь главными героями рассказов.
Вся жизнь превращается во фрагменты, что теряют цвета, оттенки и даже чувства. Остается память, что хранит несколько слов, человеческие миражи и свет, отбивающий воспоминания у тьмы. Радости жизни трудно описать, потому что они не вмещаются в словесные формы. Но рассуждать о несправедливости, вмещать боль, горе и даже смерть в предложения, не имеющие никакой ценности, кажется делом простым до нелепости.