68
Верный «Мустанг» ждал меня на иван-чаевой поляне. Он был зеркально чист. Пыли здесь, в травах, предусмотрено не было, а дождей в Хани-Дью вообще не любили. А какие дожди шумели на Земле за нашим окном… Мне всерьез показалось, что краски атхартийских иллюзий померкли. Но я понимал: это просто потому, что рядом не было Сурок.
Телефон Самира я обнаружил в руке, когда очнулся. Я тщательно спрятал его в карман. Мой телефон лежал в бардачке. Он, естественно, не разрядился и порадовал двадцатью (!) вызовами от Вираты.
Собравшись с духом, я позвонил.
– Слушаю, – холодно отозвался бог.
– Вирата, это я. Ты меня искал? Господи, как нелепо вышло, – сказал я плачущим голосом.
На самом деле я был спокоен как танк. Я пробивал почву: не опасно ли мне являться в «Шамбалу».
– И что случилось? – сухо поинтересовался Вирата. Но я уловил в его интонации вполне человеческие нотки.
– Понимаешь, на меня столько всего свалилось… Я просто ушел куда глаза глядят. Ходил, бродил… А телефон забыл в машине. Это очень безответственно с моей стороны. Но ты бы сам не разрешил мне работать в таком состоянии.
– И что, ты ходил-бродил целый месяц? – недоверчиво спросил бог.
– Месяц?! – ахнул я. – С ума сойти… Я совсем потерял счет времени и к тому же заблудился.
– А что такое на тебя свалилось? – осведомился Вирата.
– Долго рассказывать. Да тебе и неинтересны наши дела, – не преминул я подпустить шпильку.
Бог помолчал немного и, кажется, даже посопел в трубку. Потом сказал ворчливо:
– Бог знает что. Все адъюты посходили с ума. Вот закрою в Хани-Дью «Шамбалу» – будете знать. Ну теперь, надеюсь, ты появишься в офисе?
– А ты? – нагло спросил я.
Ох, с огнем играю… Но Вирата спокойно ответил:
– Я сейчас занят. Появлюсь часа через три-четыре… Дождись меня, тогда и поговорим.
– Хорошо, хорошо.
Но бог еще раз с нажимом переспросил:
– Ты обещаешь мне сейчас же приехать в «Шамбалу» и дождаться меня?
– Богом клянусь! – весело ответил я.
– Дурак, – сказал Вирата и отключился.
Я озадаченно послушал гудки, потом махнул рукой. Черт с ним, с богом. У меня есть часа три-четыре – это главное.
Я промчался по Хани-Дью, не заглядываясь на знакомые пейзажи. Только белая цапля, кружившая над озером, навела на мысль: не худо бы узнать, как там сэр Перси, Бэзил и… остальные. Но это потом, потом…
У входа в «Шамбалу» меня все-таки охватили некоторые сомнения. А если я встречу Самира? Ну и что, не полезет же он в драку! Если дело запахнет жареным, убегу на Землю. Буду мыкаться в чужих телах до конца Асиных дней. Это лучше, чем навсегда лишиться доступа.
«Шамбала» встретила меня равнодушно. Я наткнулся на нескольких адъютов, формально находившихся у меня в подчинении. Но они привыкли к тому, что я не просиживаю штаны в офисе, и не лезли с вопросами. Правда, Лила, которая встретилась мне в Отделе Плановых Чудес, бросила на меня проницательный взгляд. Она же сообщила про Самира.
– Ты уже знаешь про Али-Бабу? – Так она его называла.
– Нет, а что? – нахмурился я.
– Я точно сама не знаю что. Но Вирата его уволил. Я краем уха слышала разговор. Босс сказал: «Зачем ты врешь, ты не мог его потерять». А Али-Баба на это: «Делай со мной, что хочешь. Потерял, и все». Когда парень уходил, на нем лица не было… А ты, значит, решил потрудиться?
– Да, Вирата тут подкинул мне работенку, – беспечно сказал я.
Лила снова посмотрела на меня с любопытством и сомнением. Но расспрашивать не стала, и я благополучно ускользнул в Отдел Прогнозов.
Мысли о Самире я выбросил из головы сразу же. Парень меня не выдал – что ж, так поступил бы на его месте любой уважающий себя человек. Как только у меня все получится, я верну ему доступ, а сам брошусь в ноги Вирате и во всем покаюсь. Меня, конечно, выгонят из адъютов. Но зачем нужны путешествия на Землю, если все самое дорогое будет у меня в Атхарте? И я зажмурился, представив себе, какая загробная жизнь наступит для нас с Сурок…
Через час я знал о ее будущем все. Ей предстояла долгая, но не очень счастливая жизнь. Тридцать пять. Скромное бракосочетание. Лица мужа не разглядеть, прогноз туманится – значит, возможны варианты. Тридцать шесть. Тяжелые роды. Тридцать восемь… На веранде дачного домика застает мужа с молодой соседкой. Какая отвратительная сцена… Пятьдесят восемь. Дочь, сверкая драгоценными цацками, кричит: «Хватит тянуть из нас деньги!» Шестьдесят три. Больничная палата. Инсульт. Дряхлость. Семьдесят пять. Внук, лениво снимая наушники: «Ну и дура ты, ба!» Восемьдесят семь. Догорает одинокая, никому не нужная жизнь…
Я удовлетворенно откинулся в кресле. Прогноз колебался, наверное, сказывалось мое вмешательство. Но в целом картина ясна. Ни семьи, ни денег, ни смысла. Ради чего ждать неизбежного еще полвека?
Рано или поздно – скорее рано – меня поймают и отберут доступ. Вот тут-то она и выйдет замуж… Между нашими датами смерти такая разница, что вряд ли Сурок попадет в Хани-Дью. Можно, конечно, подгадать момент, встретить в Темноте, проводить… Я слышал, так поступают некоторые адъюты и даже ангелы.
Но в Атхарте тоже пройдет полвека! Время здесь отнюдь не летит быстрее. А если я к тому времени уже не буду адъютом? А если снова научусь жить без нее?
И еще один немаловажный факт. Я и через пятьдесят, и через пятьсот лет останусь молодым. Ну? может, подкину серебра на виски для солидности. Сурок умрет глубокой старухой. «Наина, где твоя краса…» Сумеет ли она вспомнить себя в расцвете лет? Сумею ли я справиться с иллюзией ее дряхлости?
Все логично. И все-таки я медлил, снова и снова поворачиваясь на кресле. Еще одно, совсем пустяковое сомнение не давало мне покоя.
Сама Сурок никогда не отважится на такой шаг. Я видел ее глаза. Даже когда жизнь была невыносимой, мысль о смерти казалась ей еще страшнее. Глупая девочка… Но это значит, что мне придется все сделать самому. Имею ли я право решать за нее?
Я сам себе поставил ловушку и тут же ловко выкарабкался из нее. Почему родители имеют право решать за детей, что для тех лучше? Потому что опытнее и мудрее. Так неужели я, уже переступивший Порог, не мудрее тех, кто еще ходит по Земле?
В конце концов, женщины всегда упрекают мужчин в нерешительности. Но я мужчина, следовательно, мне и решать. Сурок меня любит, а значит, я имею право…
Придя к этому раскольниковскому «право имею», я совершенно успокоился. Убедившись, что меня никто не видит, достал телефон Самира. На этот раз выбирать таксиста придется вдумчиво…
– Егор?
Я едва не выронил телефон. В дверях появилось круглое лицо Лилы.
– Работаешь? А там, у крыльца, твой приятель. Который кот, только сейчас он не кот. Я так понимаю, он тебя ждет? Хочешь, я его проведу?
Бэзил! Подумать только, уже весь Хани-Дью знает о моем возвращении… Но Бэзилу я был рад. Мне даже казалось, он бы одобрил мою аферу.
– Я сам спущусь, – сказал я Лиле.
Бэзил ждал меня, бесцеремонно сидя на капоте «Мустанга». Мы пожали друг другу руки.
– Видел твою подружку Фанни. Она отгрохала себе прелестный домик в лесу, – без предисловий сказал он и замолчал, ожидая моей реакции.
– Мы расстались. Как она? – нехотя отозвался я.
– Неважно. И теперь я понимаю почему. Но она старается держать себя в руках. Даже перестала быть такой злюкой. А ты тоже выглядишь не лучшим образом… – Кошачьи глаза Бэзила сузились в две зеленые черточки. – Весь какой-то бледненький, прозрачный…
– Что?!
Я успел растерянно покоситься на свою грудь, прежде чем Бэзил кротко добавил:
– В переносном смысле, разумеется.
И он расхохотался, оскалившись и топорща усы. Гнусный котище…
– Да ну тебя к черту! – разозлился я. – И вообще, слезь с машины. Мне некогда возиться с вмятинами.
– О'кей, – обиженно кивнул Бэзил, поднимаясь. – Прости, что отнял у тебя время. Я просто услышал, что ты здесь, и зашел попрощаться.
– Попрощаться? В каком смысле? – нахмурился я.
– Я засиделся в Хани-Дью, – ответил он, сладко потянувшись. – Завтра-послезавтра… самое позднее через неделю – в путь. А ты все время занят, так что я решил воспользоваться случаем. Кто знает, когда еще встретимся? Атхарта большая…