Так прошло два месяца со времени смерти дона Луиса.
Остальные двое его убийц продолжали ускользать от мстительной руки его сына. Но вот распространился слух, что они покинули провинцию Оахаку и со всей своей шайкой отправились на север, чтобы примкнуть к армии Гидальго. Узнав об этом, дон Рафаэль вернулся в свою крепость, где во время его отсутствия командовал капитан Вальделас, и нашел там приказ главнокомандующего вице-королевской армией, предписывавший капитану Трэс-Вилласу немедленно возвратиться в его полк.
Прежде чем во исполнение этого приказа отправиться в такой дальний путь, молодому человеку страстно захотелось побывать в гасиенде Лас-Пальмас и открыть там свою душу. Но и на этот раз злая судьба не пожелала, чтобы он переступил порог этого гостеприимного дома с мирными намерениями. Появилась новая преграда.
Когда дон Рафаэль на своем неизменном коне и во главе небольшого отряда подъезжал к воротам гасиенды Лас-Пальмас, на него вдруг налетела целая шайка всадников разбойничьего вида, вождь которой крикнул:
— Смерть изменнику!
В то же время выстрелом из пистолета он так сильно ранил лошадь молодого капитана, что та упала на месте. Благодаря своей храбрости и ловкости, дон Рафаэль не растерялся. Мгновенно высвободившись из стремян упавшей лошади, он вскочил в седло оказавшейся рядом с ним лошади одного из своих рядовых, который, будучи тяжело ранен, свалился с нее. Отбиваясь саблей от нападавших, часть которых уложил на месте, и распорядившись подобрать раненого, храбрый капитан стал быстро отступать в горы, куда разбойники не решились последовать за ним.
Вот какая была устроена ему встреча перед гасиендой Лас-Пальмас, в которую он стремился с самыми мирными намерениями! Эта встреча и потеря любимого коня острой болью отозвались в его сердце. Он счел это как бы предзнаменованием, что нужно действовать иначе, чтобы попасть в гасиенду.
Узнав, что во главе напавших на него находились Аройо и Бокардо, дон Рафаэль тут же отправил одного из своих людей в свою гасиенду к капитану Вальделасу с просьбой немедленно прислать ему полсотни хорошо вооруженных людей и одну из пушек для того, чтобы силою войти в гасиенду Лас-Пальмас. Сам же он со своими восемью солдатами, в ожидании просимого отряда, остался в одном из горных проходов, защищенных самою природой от внезапного нападения.
По мере того как проходило время, бурлившая в доне Рафаэле кровь все более и более успокаивалась, и ему сделалось неловко при мысли, что он готовится к акту насилия по отношению к отцу любимой девушки. В нем снова началась борьба между двумя противоположными чувствами — любовью и долгом.
Настоит ли он на своем требовании о немедленной выдаче ему убийц его отца или, в случае отказа в этом требовании, ворвется в гасиенду и сам захватит их, или же откажется от такого намерения, — все это будет одинаково дурно. Голос долга и голос любви говорили одинаково убедительно. Кого же слушаться?
Эта мучительная борьба еще не кончилась в душе молодого человека, когда ему прислали подкрепление. Появление свежих сил заставило его принять окончательное решение. Он обнажил саблю, и, приказав трубачу протрубить сигнал выступления, двинулся к гасиенде Лас-Пальмас.
Приблизившись на известное расстояние к воротам гасиенды, дон Рафаэль выслал вперед трубача, который, протрубив установленный сигнал для переговоров, громогласно предложил от имени капитана королевской армии, Трэс-Вилласа, дону Мариано де Сильва немедленно выдать живыми или мертвыми бунтовщиков Аройо и Бокардо.
Бледный, как привидение, с бурно бьющимся сердцем, ожидал дон Рафаэль ответа. Но вокруг царило полное молчание: вызов остался как бы незамеченным.
Между тем в гостиной дома де Сильва происходила следующая сцена. Дон Мариано и обе его дочери сидели под окном, выходившим к воротам и защищенным железною решеткой. Перед ним, с кинжалами в руках и с угрожающим видом, стояли Аройо и Бокардо.
— Так, значит, дон Мариано де Сильва, постоянно хвастающийся своей дворянской честью и своим гостеприимством, теперь хотите нарушить то и другое и выдать нас? — насмешливо говорил Аройо, вертя кинжалом перед своим бывшим хозяином.
— Вовсе нет, — проговорил дон Мариано. — Но ведь…
— Вы хотите сказать, что этот дьявол в капитанском мундире может ворваться в гасиенду и взять нас силой? — грубо прервал его бандит. — Но против этого есть сильное средство, и это средство у вас в руках.
— Какое же? — не без удивления спросил дон Мариано.