Еще раз ударив мать, Анна попятилась назад, словно ею управляли невидимые демоны. Ее голова задергалась из стороны в сторону, а потом она зашлась криком — очень странным, то низким, то пронзительно высоким.
— Кто с тобой это делает? — Оксборо сделал шаг ей навстречу. — Скажи, кто так сильно тебя мучает?
Одна из бешено крутящихся рук остановилась. Потом начала слегка раскачиваться взад-вперед, словно стрелка компаса, и наконец указала прямиком на Александра.
— Он.
Глава 23.
Поначалу Александр даже не понял смысла этого слова.
Он так привык к мысли, что попытаться остановить его может только Дьявол, что со стороны людей, да еще таких праведных, совершенно этого не ожидал.
Но когда Оксборо приказал своим людям схватить его, и ему заломили руки за спину, до него наконец-то дошло, что она сказала.
Он. То есть, Александр Кинкейд.
— Нет! — вырвалось у него. — Я не ведьмак…
…и никогда им не был. Тщетная попытка оправдаться, которая поможет ему не больше, чем той обреченной женщине в Джедборо.
— Теперь все ясно! — бушевал граф. — Вместо охотника на ведьм мы пустили к себе Дьявола.
— Это абсурд. Вы что, не видите, что ваша дочь…
Лжет.
Нет. Любящий родитель никогда этого не увидит.
Он пытался думать, но его разум мог ухватиться только за одну мысль: если он умрет, спасти Маргрет будет некому.
— Вижу! — вскричал граф. — Я вижу, что моя дочь одержима, а вы хотите отпустить ведьм на свободу, чтобы они причинили нам еще большее зло.
Девушка осела на пол, как будто, указав на него, разрушила злое заклинание. Диксон забормотал над нею молитву, а мать опустилась рядом на колени, помогая ей отпить немного вина.
Александр сделал глубокий вдох. Если взять вину на себя, то Маргрет, возможно, отпустят на свободу.
— Оксборо, подумайте еще раз…
— Нет. Никаких больше отсрочек. Вы первый сказали, что ждать больше нельзя и со злом нужно покончить немедленно. Именно так я и поступлю. Довольно мучить мою дочь. Привести женщину! — крикнул он двоим стражникам, которые ждали в дверях. — Мы сожжем их всех. Сегодня же.
***
Маргрет разбудили крики, такие пронзительные, что, казалось, врезались в кладку каменных стен.
Стояла ночь. Которого дня? Проснувшись, она сразу подумала об Александре. Перед уходом он говорил о поездке в Джедборо, о каком-то плане, но ее сознание не воспринимало ничего, кроме смерти матери.
И вот теперь эти крики.
Ее пробрала дрожь, когда она поняла, что кричит дочь графа. Шатко поднялась на ноги и выглянула в окно в глупой надежде увидеть лошадь Александра, хотя из ее комнаты не было видно дороги.
Крики прекратились.
Она напрягла слух, но вместо перестука копыт услышала только жалобное завывание ветра.
И шаги на лестнице.
Скрежет ключа в замке, и дверь, скрипнув, отворилась.
На пороге стояли двое мужчин с мрачными лицами палачей. Один схватил ее за руку и дернул к двери.
— Куда вы меня ведете?
Но всю дорогу до обеденного зала внизу стражники молчали.
Первым, кого она увидела, был Александр, которого удерживали двое человек с такими же угрюмыми физиономиями как и у тех, кто держал ее.
Напротив стояли в ряд Оксборо, Диксон, леди Оксборо и ее дочь. Девушка повисла на плече матери, словно еще не успела оправиться от очередного припадка.
Маргрет встретилась взглядом с Александром. Нет!
Потом снова крик, словно ее появление послужило сигналом.
— Это она! — завизжала леди Анна. — Ведьма!
Девушку затрясло и подбросило, будто марионетку, которую дернули за ниточки. Отшатнувшись, она с протяжным воем закружила по комнате, размахивая конечностями и подергивая головой.
Ее пытались поймать, но она металась между стенами, то и дело меняя направление.
— Он гонится за мною, они натравили на меня Дьявола!
Забившись в конце концов в тень самого дальнего угла, она замолотила воздух, крича, чтобы ее не отдавали Дьяволу, потом согнулась пополам, захрипела, содрогаясь в рвотных позывах, и сквозь пальцы, которыми тщетно пыталась зажать рот, извергла на пол содержимое своего желудка.
Мать немедленно оказалась рядом, вытирая ее лицо платком, а потом в ужасе оглянулась на Маргрет.
— Смотрите! — вскрикнула она. — Ведьма вызвала у нее рвоту булавками!
Маргрет обменялась с Александром коротким, безнадежным взглядом.