— Не смей, — хочу крикнуть я, но слова будто превращаются в лед, застревая в горле острыми осколками. Могу лишь качнуть головой — даже не думай…
— Алекс, — в его глазах боль, но кроме нее — и решимость сделать то, что предназначено мне. Он готов сделать это, чтобы избавить меня от терзаний. — Натали, она… ведьма.
— Она. Моя. Ведьма, — сквозь зубы рычу я и поворачиваюсь к Наталье — Умоляю, уходи!
— Алекс, — это Базиль пытается мне что-то сказать, но я резко его обрываю.
— Еще шаг, Базиль О`Фаррел, и за себя не отвечаю, — я смотрю на него, и он умолкает.
На каминной полке тихо тикают часы, деля наш мир на привычные минуты и секунды. Но кто мне объяснит, почему иногда минута может быть длиннее жизни? Будь проклят этот мир, обрушивший на меня такую судьбу! Наташа резко разворачивается и уходит, оставив нас посреди комнаты. Еще могу броситься за ней. Зачем? Чтобы убить еще одну ведьму? Ведунью? Я сделаю это. Позже. У дверей Наталья останавливается и поворачивается ко мне.
— Саша, я хотела тебе сказать одну вещь. Если тебе потребуется моя жизнь — она твоя…
Закономерный итог, охотник. Ты нашел свою нежить, свой ключ в другие миры. Сильно этому рад? Я не знаю, что делать, не знаю, как поступить. Не знаю ничего, что помогло бы мне найти ответ на эти вопросы. Они навалились на меня неподъемной тяжестью, навалились с такой силой, что я задыхаюсь, раздавленный этим знанием. Боль… Ее не описать и не объяснить. Все попытки тщетны. Как можно передать словами то, что высасывает из тебя жизнь?
Больно… Только сейчас я понял, что это такое. Это гораздо хуже, чем страдания от ран, за которые мы расплачиваемся кровью. Ты платишь клочьями своей души. Раздавлен, уничтожен, слеп! Твое «я» закрыто в плотный кокон пустоты, царящий внутри. Темнота, окутавшая душу, не пропускает света, воздуха, блеска звезд. Ты немощный слепец, пытающийся найти выход из лабиринта. Протягиваешь руки, чтобы найти выход, но в твоих руках лишь обнаженная душа. Твоя. И в этих сумрачных закоулках нет выхода. Замкнутый круг. Нет, это не боль, это хуже. Это бездна, взглянувшая на тебя.
Боль? Нет. Это просто расчет. Закономерный финал истории, начавшейся много веков назад, когда эта душа совершила нечто страшное. Можно исправить все, кроме поступков вчерашнего дня. Если бы знать заранее, чем обернется прошлое… Мир — это Чистилище? Господи, ты ошибся в своем творении. Познавший эту боль и в аду будет как дома. Он носит пустоту в своей душе. Пустота… Она хуже преисподней. Ты нем, ты пуст, ты — сгусток боли.
Ужас? Нет. Это просто расплата. Приходит время — и ты платишь по счетам прошлых грехов. Даже эмоций нет. Вообще. Никаких. Я, не задумываясь, отрубил бы себе руку вместе с перстнем, если бы знал, что она принесет ужасное знание, поделившее мою жизнь на две части. Хватит с меня смертей, которые я дарил щедро, почти не задумываясь…
XVIII
Передо мной на столе книга. Я пытаюсь читать, но лишь бесцельно скольжу глазами по строчкам. Сколько дней прошло после того, как… Не знаю. Не хочу знать. Кот, лежащий на столе, вдруг зашипел, изогнул спину дугой и рванул куда-то в сторону. Что он увидел? Наверное, смерть. Мою смерть. Стоящую у меня за спиной. Сейчас она положит мне руку на плечо и скажет — пойдем…
— Пойдем…
Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял Базиль.
— Куда?
— Вниз. Ты уже неделю бродишь по дому, как привидение. Сегодня уже второе января, Александр. Идем. Вилии нет, она уехала погостить к подруге. Вернется только завтра. Я затопил камин и приготовил грог.
— Зачем?
— Не надо сидеть в темной комнате одному, — произнес О`Фаррел. — Одиночество — это самое страшное проклятие, которым можно наказать человека. В такие моменты приходит прошлое и таращит на тебя свои пустые глаза. И даже твои звери не спасут тебя от этого чувства.
— Наша охота бьет не только по нашим жертвам. Она убивает нас. В ней нет смысла…
— Он есть всегда. Даже в безграничной пустоте, которая царит в нас, — он положил руку на мое плечо, — поверь, я знаю.
— Верю, Базиль. Верю…
— Ты уже знаешь ответы на все вопросы, — грустно сказал он. — Знаешь, только боишься в этом признаться. Даже самому себе. Идем, Александр. Холодный грог — это невкусно.
Внизу тихо. Даже зверье утихомирилось, устроившись на ковре неподалеку от книжного шкафа. Только… Только в душе холодно. Будто я закован в броню, которую не пробить ни огнем, ни сталью.
— Александр, я понимаю, тебе не повезло. Это же надо придумать такое, — покачал головой Базиль, — влюбиться в ведьму! Как это говорят русские? Ты сильно влип в историю?