Я пришел в себя в душе, стоя под сильными струями горячей воды. Жаль, что вместе с кровью нельзя смыть память. Лицо — будто восковая маска. Глаза? Я не знаю этого человека, который смотрит на меня из зеркала. У него мертвые глаза. Без эмоций и переживаний. Все, что я чувствую, похоронено глубоко в душе. Оплакивать павших буду позже. Сердце превратилось в метроном, который отмеряет промежутки между делами и поступками. Не я начал этот бой — он был предначертан заранее. Не я начал убивать — это вы превратили мир в арену. Беру в руки запасной телефон и делаю один короткий звонок. Ничего, что уже поздно, ответ примут в любое время. Отзывается мужской голос, спокойный и бесстрастный.
— Слушаю вас…
— Я согласен…
— Хорошо, значит, наш договор вступает в силу…
— Да…
Смотрю на часы: две минуты после полуночи. Символично. Значит, уже 3 января две тысячи шестого года. У меня есть время до пятого — потом будет поздно. Спокойно обвожу взглядом кухню. Надо убрать тело О`Фаррела в гараж. Там в глубине есть небольшая холодная комнатка, где хранится садовый инвентарь. Извини, Базиль, но тебе придется подождать с погребением несколько дней. Пристройку — на ключ, чтобы хозяйка, вернувшись утром, не сунулась. Вытереть кровь и убрать осколки стекла. Пол плиточный, следов не останется. Написать записку Виле, положить ее на кухонный стол. Спокойно поднимаюсь наверх и достаю большую сумку, которую мне привез Базиль из Риги. Здесь новая одежда, новое белье обувь и прочие бытовые мелочи. Я не могу рисковать. Допускаю мысль, что где-нибудь в моей одежде поселился электронный жучок. Все старые тряпки — прочь. Нагими приходим в этот мир, такими отсюда и уйдем. Из письменного стола забираю пакет с документами, которые мне подготовил Базиль. Паспорт, водительское удостоверение, разрешение на ношение оружия, выданные Александру Айдарову, бросаю в ящик стола — Айдарова больше нет.
Знаю, чем это может обернуться, но есть вещи, которые достойны права на ошибку. В подвале достал из тайника целлофановый пакет, плотно замотанный скотчем. Увесистый сверток — килограммов десять, не меньше. Базиль, когда его команда уезжала, попросил спрятать. Наверное, испанец оставил — в самолете такое не провезти. Внутри оказалась продолговатая спортивная сумка, сантиметров семьдесят длиной. Первым на стол легли два пистолета Глок и кожаные кобуры к ним. Семнадцатая модель и двадцать первая. Двадцать первый откладываю в сторону, а семнадцатый возвращаю в сумку — он не пригодится. Кобуры тоже кладу обратно — своих достаточно. Скин-ду в кожаных ножнах. Пять коробок с патронами сорок пятого калибра. Из сейфа забираю несколько пачек с патронами, снаряженными серебряными пулями, и неторопливо набиваю пистолетные магазины. Закончив, заменяю в двадцать первом Глоке ствол на новый, купленный О`Фаррелом в Риге, и навинчиваю на него глушитель. Да, есть еще один, Глок-30. Пригодится. Итого: два пистолета и запасные магазины к ним; стилет в ножнах, которые удобно крепить на бедро; скин-ду, прекрасно подходящий для того, чтобы убивать, и арбалет с двумя десятками карбоновых болтов. На половине надо заменить наконечники — поставить серебряные. Что еще? Бинокль и диктофон — он мне может пригодиться. Застегиваю на руке браслет. Все, я готов. На затяжные бои времени у меня нет времени. Все это упаковываю в свою сумку и отношу наверх, в холл. Одежда? Серый цвет, свободный покрой, чтобы движения не стесняла. Зимой этой цвет прекрасно подходит. Нижнее белье, свитер, куртка и шапка. На шею — арафатку. В паучеры — магазины от Глока-21, они первыми пойдут в дело. Под куртку надену тактический жилет с кобурой на груди. Туда поместится Глок-30 и еще два магазина. Бросаю взгляд на часы — двенадцать пятьдесят. Пора. Свою машину решаю не трогать, мало ли что. Возьму арендованную О`Фаррелом. Забрасываю сумку в багажник, сверху кладу жилет. Время…
По данным, полученным от Сергея, по наработкам Сигитаса, по информации, которую я собрал сам — у моих оппонентов есть три объекта, которые мне интересны. Первый — это небольшой огороженный участок с жестяным ангаром, расположенный на краю пригородного поселка Рокай, в десяти километрах от Каунаса. Там у них небольшая фирма, которая занимается грузоперевозками. Понятно, что где логистика, там и контрабанда — все под боком. Судя по отчетам о наблюдении, люди там крутятся круглые сутки, у них даже охраны нет. Конечно, с такой бандитской «крышей» двери можно вообще не закрывать, какой дурак сюда рискнет сунуться?
Прошмыгнуть по окраине города у меня не получится — полицейские патрули любят на объездных дорогах стоять. Поэтому едем по всем правилам, скорость не превышаем, и прямо через центр. Промелькнул за окнами район Вилиямполе, который чаще всего называют «Слободкой». Мрачный это район, в былые времена сюда вечерами никто соваться не решался. Хотя и сейчас, наверное, не лучше. Переезжаю мост через Нерис, оставляя по левую сторону монастырь Кармелиток. Еще несколько минут — и я выезжаю на проспект короля Миндаугаса. Да, был такой. Кстати, единственный, коронованный Папой Римским. Остальные правители Литвы были обычными князьями. Следуя сигналу светофора, поворачиваю налево. Впереди возвышается громада торгового центра — святой престол современного мира. Еще несколько минут — и впереди вечно грязные Нижние Шанчяй, унылые Панемуне и поселок Рокай.
Не останавливаясь, проезжаю вдоль длинного проволочного забора. Даже голову не поворачиваю в эту сторону. Чуть дальше есть небольшая заброшенная площадка; на ней я оставляю машину и, осмотревшись, иду обратно. То, что меня кто-нибудь может заметить, не тревожит. Во-первых, здесь темно, а во-вторых, в таких маленьких городках спать ложатся с курами. В-третьих — перед домами, чтобы уменьшить шум, плотными рядами посажены деревья, а с другой стороны — пустырь. Кто меня может увидеть? Длинный проволочный забор огораживает территорию участка лишь с фасада. Другие стороны закрыты бетонным забором, судя по всему, еще советской постройки. Интересно, что здесь было раньше? Тракторные мастерские? Площадка не маленькая, но почти пустая. По левую сторону от ворот — несколько пустых прицепов, а перед ангаром — фура с тралом, загруженным доверху машинами. Ворота хиленькие, рядом пустая будка для охраны. Так, что у нас тут еще? Несколько джипов, один из них подготовлен для гонок по бездорожью. Собаки? Нет, собак не видно. Никаких признаков жизни, но люди здесь есть. В конторе. Это такая небольшая пристройка из белого силикатного кирпича, по правую сторону от ангара. Два окна, одно из них обращено в сторону ворот, а другое — к забору. Сквозь жалюзи пробивается слабая полоска света.
Знакомый темно-серый Гольф приткнулся на краю площадки, у входа в помещение. Его поставили здесь совсем недавно, еще и часа не прошло — стекла замерзнуть не успели и колея на снегу свежая. На побелевших от соли боках — свежие брызги грязи. Значит, снайпер здесь. То, что это он, я даже не сомневаюсь. Больше некому. Повезло? Нет, я все равно опоздал. Опоздал уже тогда, когда О`Фаррел попал под прицел. Ему стреляли в голову, но не учли стеклопакет — пуля ушла вниз, попав чуть ниже сердца. В отличие от них, стрелять я не буду, мне лишний шум без надобности. Интересно, сколько там человек? Да, я вполне допускаю, что среди них могут оказаться случайные люди. Может. Но это уже не важно. Среди них есть один, который мне нужен живым. Ненадолго — только чтобы успеть поговорить. И ради этих нескольких минут я без колебаний убью всех остальных.
Сумку я оставляю у забора, спрятав ее между пустыми железными бочками. Можно было оставить в багажнике, но боюсь, что даже в этой деревне, может найтись ухарь, который за это время обчистит машину. Береженого Бог бережет. Обхожу территорию вокруг и в дальнем углу замечаю одну упавшую секцию забора. Судя по всему, по пьяному делу на тракторе въехали. Прекрасно, а то старый я уже — по таким заборам прыгать. Забравшись на территорию, осматриваюсь. Рядом с конторой вповалку свалены обломки деревянных поддонов. На дрова приготовили, не иначе. Вон, на крыше труба белым дымом исходит. Столбик дыма аккуратный, словно из снега вылепили — холодно завтра будет. Надо подбираться поближе. Окна в домике старые, еще с форточкой. Кстати, она открыта, вполне можно послушать, о чем беседуют наши будущие респонденты. Главное — не шуметь, успеется еще. Трудно это — ждать. Именно сейчас трудно. Потому что больше всего на свете мне хочется ворваться внутрь и убить всех к дьяволу! Чувствую на губах соленый привкус. Кровь? Наверное, губу прикусил. Как медленно тянется время. Холода не чувствую, просто автоматически попеременно напрягаю мышцы, чтобы не замерзнуть. Я будто умер, привалившись спиной к кирпичной стене. А может, это на самом деле так? Может, прав был наставник О`Фаррела, и мы — простая нежить? Пусть так, это уже не важно.