Но вот стало светать; тусклые серые лучи просочились сквозь щели в дверях и оконные стекла.
На столе белел лист бумаги с несколькими строками, написанными карандашом.
Ален взял эту бумагу и прочел:
"Я ложусь, чтобы уже никогда не встать.
Я жил вдали от людей и умираю вдали от них.
За всю свою жизнь я ничего ни у кого не просил, а после смерти прошу только об одном.
Я прошу человека, который войдет сюда и найдет меня мертвым, не говорить о моей смерти кому бы то ни было.
Моя смерть никого не касается.
Если у этого человека благочестивая душа, он вожмет в углу заступ, выроет в песке на берегу моря яму, завернет мое тело в простыню, опустит меня в могилу, засыплет ее землей и поставит сверху крест.
Я умираю христианином.
Если у этого человека нет крова, он может остаться в моей хижине. Лом неказист, но в течение восемнадцати лет он защищал меня от дождя, ветра и холода.
Если это охотник, я советую ему заняться тем же промыслом, каким занимался и я. Он не приносит человеку большого дохода, но способен его прокормить. Я мог бы откладывать по тысяче франков в год, если бы знал, кому оставить деньги.
Я предпочитал убивать ровно столько дичи, сколько мне требовалось для повседневных нужд, и не трогать остальных Божьих тварей.
Я должен восемнадцать франков скупщику дичи из Исиньи, который на протяжении недели, пока я болел, постоянно приносил мне все необходимое, хотя у меня уже не было для него добычи.
Я прошу того, кто останется жить в моей хижине, если он решится продолжить мое дело, дичью вернуть этому доброму человеку долг в восемнадцать франков. Кроме того, я желаю моему преемнику в знак благодарности за то, что он похоронил меня и поставил крест на моей могиле, тем самым оказав мне услугу, такой же тихой и спокойной смерти, как и та, что вскоре ожидает меня.
27 сентября 1841 года.
Папаша Шалаш".
Ален повернулся к ложу покойного и простер к нему руку с торжественным жестом, как бы говоря: "Спи спокойно, бедная душа, твои последние указания будут соблюдены, твои последние желания будут исполнены".
Видя, что уже совсем рассвело, молодой человек огляделся.
Заступ, о котором упоминалось в завещании умершего, стоял в углу комнаты.
Ален взял этот заступ и, выйдя из дома, отправился на поиски подходящего места для последнего приюта старого охотника.
Он остановился у подножия скалы, о которую разбивались даже самые высокие волны.
Эта скала образовывала углубление, и в юности Ален нередко вместе с папашей Шалашом подстерегал там дичь.
Это был излюбленный наблюдательный пост старого охотника.
Алену подумалось, что если бы папаше Шалашу пришла в голову мысль искать себе могилу, то он непременно выбрал бы это место.
Ален выкопал глубокую яму: следовало уберечь труп от поползновений собак и волков.
Затем, набрав как можно больше камней и гальки, он принес все это к могиле.
Покончив с подготовительными хлопотами, он вернулся к хижине, завернул труп в простыню, взвалил его на плечо и направился к месту погребения.
И только тогда собака поднялась и последовала за телом хозяина.
Старый охотник был похоронен согласно его желанию без церковного пения, без надгробных речей и поминальных молитв.
Крест, сооруженный из обломков двух лодок, которые выбросило на берег во время шторма, был водружен над холмиком из земли, песка, камней и гальки.
После погребения Ален, с опустошенной душой, безвольно повисшими руками и поникшей головой, вернулся в осиротевший дом.
Собака посидела немного на могиле, в последний раз протяжно и жалобно завыла, как бы прощаясь с хозяином, а затем побрела за Аленом.
Флажок признал в благочестивом человеке, отдавшем его бывшему владельцу последний долг, своего нового хозяина.
Подходя к дому, Ален еще издали увидел силуэт человека, топтавшегося на пороге.
Это был скупщик дичи из Исиньи.
— Похоже, все кончено, — сказал он. — Я пришел, чтобы проводить беднягу в последний путь, так как чувствовал, что он не переживет этой ночи. Но вы, господин Монпле, меня опередили.
— Дружище, — сказал Ален, — покойный остался вам должен восемнадцать франков; он поручил мне вернуть вам деньги: вот они.
— Стало быть, папаша Шалаш назначил вас своим наследником? — спросил скупщик дичи.
— Да, — ответил Ален, — а в качестве доказательства вы можете сказать первому встречному бедняку, который попадется вам по дороге, чтобы он пришел сюда и забрал любые вещи, какие ему приглянутся.