– Зарабатывают как все. Просто отцу как инвалиду войны машину дали, а ему без надобности. Продали. Вот, как раз хватило.
– А, ну это может быть… Где дом? – мы как раз тронулись с места, поэтому водитель задал вопрос вовремя.
– Садовая, пятьдесят семь.
– Отличный район. Там частный сектор. Да и от Садовой до моря всего пять минут вниз по улице. Дорого за дом отдали?
– Не знаю, я в это время в пионерском лагере вожатым был, приехал – подарили, – рассеянно ответил я. Ложь легко слетела с языка.
Двадцать минут спустя мы медленно катились по нужной улице, вниз под уклон.
– Где-то тут должен быть, вот уже сорок седьмой дом, – проговорил водитель, стараясь не подавить отпускников, которых на улице было довольно много. Кто шел с моря, а кто, наоборот, после обеда спускался к соленой воде Черного моря.
– Вы не останавливайтесь, мне нужно визуально осмотреть его, потом едем в жилконтору. Будем вступать в права.
– Понял… Вот он. Хм, однако.
– Да уж.
Дом действительно впечатлял. Мало того что он был каменным с железной крышей и маленьким слуховым чердачным окошком, так его еще окружал высокий забор из дикого камня. Сбоку от дома стоял сарай с односкатной крышей. Как и забор, он был сделан из дикого камня. Тень на дом и частично на двор давал небольшой сад, между некоторыми деревьями была растянуты веревки и сушилось белье. Из открытой двери дома в это время вышел мужчина в плавках и стильных затемненных очках. Бледность тела показывала, что он только недавно приехал на курорт. Размер участка по моим прикидкам составлял соток двенадцать, дом занимал треть, немного приходилось на сарай, остальное было отдано саду и крохотным заросшим грядкам. В саду дымилась летняя кухня. Слева мой участок подпирал другой, где стоял похожий дом, тоже крашенный известью, справа подпирал еще один участок, правда, дом там был не таким большим, но зато была большая веранда. Мой будущий дом веранды не имел.
– Что-то народу во дворе полно, да и вещи, вон, сушатся. Наверное, курортники.
– Соседка должна была за ним присматривать, видимо, решила воспользоваться тем, что хозяев нет, – спокойно ответил я. – Ладно, поехали в жилконтору.
Тимофей Юрьевич газанул, и мы свернули на ближайшем перекрестке. На миг мне показалось, что внизу, когда мы поворачивали, я видел блики солнца на воде, но высокие заборы не позволяли увидеть море, и только когда мы выехали на другую улицу, я рассмотрел синие волны и множество голов купающихся.
Проблем с переоформлением особо не возникло, у меня забрали нотариально заверенную копию дарственной, сделанную в Москве, справку о смерти прошлого владельца – и все. Как оказалось, владельца тут знали, тот еще дебошир был, да и о проблемах с головой тоже знали. Оказалось, его уже пытались положить в больницу месяца четыре назад, но он сбежал и, побродив, оказался в Киеве. Тот еще фрукт оказался: пока ему головенку не своротило, все кричал, что оба его сына в войну погибли, правда, не уточняя, что это произошло на зоне. Я это все и так знал, собрал всю нужную информацию, но женщину, которая все оформляла, слушал с удивленным лицом. Отмазка, что родители не могли приехать, поэтому пришлось самому вступать во владение, прошла нормально. Ладно, хоть не заострили внимания, что мне нет восемнадцати, записка «от родителей» их вполне устроила. Хотя я сам ее написал. В ней было сказано, что я действую с разрешения и полного одобрения отца. Записка осталась в жилконторе, занесенная при оформлении в документы.
То, что бывший хозяин дома был фактически не дееспособен, удивления не вызвало, как оказалось, документально это было не зафиксировано, к тому же он уже трижды пытался продать дом и дважды подарить, в последний момент отказываясь. Так что моя дарственная ни у кого удивления не вызвала.
– Родственников у него не было, все в войну умерли, поэтому проблем с этой стороны не будет… – говорила женщина, потом спросила: – Как он умер?
– Да врачи сказали, что от туберкулеза. Это произошло через пару дней после того, как написал на меня дарственную. Похоронен у нас на кладбище в Киеве.
– Понятно… Вы родственники? – продолжала задавать вопросы служащая.
– Нет, я ему помог перед смертью, он в канаву свалился, кашлял кровью. Все Лешей меня называл.
– Так звали его младшего сына… Отчего же он решил подарить вам дом?
– Я его вытащил из канавы и отвел в больницу, видимо, это его зацепило, а потом, через несколько дней, пришел нотариус и сообщил об этой дарственной. Я хотел было отказаться, да родители настояли. Дают – бери, бьют – беги.
– Я все записала. Домовую книгу будете делать новую или принесете старую?