Сергару мучительно захотелось спуститься вниз, сбросить одежду, броситься в прохладную воду и погрузившись с головой, забыть обо всех проблемах, что как снежный ком с ветки обрушились на его русую голову, придавив своей невыносимой тяжестью.
Нет. Представил, как он мучительно долго едет по песку, увязая колесами, как ползет, будто зверь с перебитым хребтом, захлебываясь яростью и пеной, и все желание искупаться тут же улетучилось, будто его и не было. Когда-нибудь! Когда-нибудь…
Подумалось — неужто, нет ни одного мира, где нет проблем? Где нет войн? Где нет жадности, подлости, неутолимой тяги к власти? Были два государства, две Империи — Кайлар, и Зелан. Два брата, двоюродных брат, императора — что им делить? Что делить… Полоску земли вдоль границы? Два острова, на которых нет ничего, крове птичьего дерьма и сотен тысяч орущих, гадящих чаек? Почему погибли тысячи, десятки тысяч солдат, и почему теперь народ, говорящий на том же языке, верящий в тех же богов, что победившие, считается народом низшим, второго сорта, почти рабским народом? Почему десятки городов лежат в руинах, и на их улицах бродят толпы мерзких тварей, питающихся человеческой кровью, мясом, душами?
Сергар уже слышал теорию, что империи обязательно должны расти, иначе они умрут, и в конце концов должна остаться одна, огромная, которая поглотит все остальные. Но разве это утешение для сотен тысяч, миллионов погибших на бессмысленных, не нужных человеку войнах? Вот он — молодой, здоровый парень, маг, даже лекарь — посвятил свою жизнь убийству людей — ради чего? Ради кого? Ради амбиций одного, не очень умного, не очень хорошего человека, наслаждавшегося роскошной жизнью тогда, когда он, Сергар, кормил вшей, сидя в грязной балке перед позициями зеланской армии?
Последние годы службы эта мысль все чаще и чаше приходила ему в голову, и когда империя Кайлар все-таки проиграла в войне, честно сказать, он даже вздохнул с облегчением — все! Закончилось! Наконец-то! И… я жив!
Сергар развернулся, и покатился к дому, откуда в вечернем воздухе слышались громкие, радостные голоса добровольных помощников. Его губы тронула легкая улыбка — забавные люди. Все-таки в глухих провинциях люди попроще и посердечнее, чем в крупных городах. Это он замечал не раз, и не два.
И все могло быть гораздо, гораздо хуже…
Глава 3
«Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят!» — Сергар осторожно перецепился руками с ветки за канат, и по нему опустился в коляску. Грудь жгло, пот стекал в глаза, но бывший боевой маг был доволен. Всего за две недели тренировок он подтягивается уже пятьдесят раз! И это после того, как полгода пролежал в постели! Нет — что ни говори, а отличный результат.
Помогали специальные упражнения, которые Сергар проделывал каждый день. Он входил в транс, и сосредоточившись на процессах, происходящих в организме, пытался ускорить его восстановление. Это очень непросто. Тело было чужим, оно категорически отказывалось подчиняться воле новой сущности, оказавшейся в черепной коробке, приходилось часами сидеть неподвижно, пытаясь ускорить движение жизненных сил.
Сергар занялся этими упражнениями на второй день после того, как очнулся в доме Марии Федоровны, и только через неделю у него начало кое-что получаться. Теперь процесс пошел гораздо быстрее — больше двигался, постоянно находился на свежем воздухе. Простое, здоровое питание — молоко, творог, мясо. Действительно, в деревне все было дешевле — имея по городским мерках совсем небольшие деньги, можно было довольно сносно существовать.
Единственное, о чем жалел Сергар — не было телевизора. Уже привык к этой странной штуке, и первое время его просто ломало, как ломает наркоманов, не получивших очередной дозы. Потом привык. Ну, нет телевизора, и нет. И демон с ним. Или как тут говорят — черт.
В деревне ни у кого не было телевизора. Вернее — телевизоры были, но они ничего не показывали — старые, разбитые, неработающие. Спутниковых антенн не было ни у кого, а как объяснили Сергару, без этих круглых штук телевизор показывать не будет. Он не до конца понимал — что такое спутник, что такое антенны, но верил обитателям этого мира. А что еще оставалось? Кроме как верить. Или не верить…
Эта деревня была чем-то вроде порта, в котором пришвартовались старые, никому не нужные корабли. Дырявое днище, обросшее ракушками, обожженные пожарами надстройки, порванные паруса — последнее пристанище умирающих морских бродяг.