Это действительно звучало так, как мне было необходимо.
Росси не потребовалось много времени, чтобы своим урчанием усыпить меня. Я находилась в странном состоянии между явью и сном, в котором полностью осознавала происходящее, но была слишком далеко, чтобы что-то сделать, пока бы меня физически не вытащили из него.
Это было очень странное состояние. И оно не помогло отключить подсознание.
Оно все длилось и длилось, я едва могла дышать, продолжая непрерывный цикл мыслей, где одна сменялась другой. Намек на панику возник в груди, и я чувствовала себя парализованной в этом полусне и ничего не могла поделать. Не могла избавиться от давящего чувства, что все изменилось в мгновение ока, будто подхваченная приливной волной, удушающей и напряженной.
Росси дотронулся лапой до моего лица. Когти были спрятаны, но легкое царапанье их кончиков заставило открыть глаза. Яркий кошачий взгляд горел в темноте, уставившись на меня.
— Я в порядке, — прошептала ему, почесав шейку. — Я в порядке, Росси.
Он посмотрел на меня еще немного, а потом снова свернулся в клубок и уснул.
Типичный кот.
***
— Мы не можем ему доверять, — Армо сидел за столом в столовой, превратившейся в подобие комнаты совещаний. Последние полчаса он бросал на меня презрительные взгляды своих темных глаз. Он не хотел, чтобы я была здесь, но с тех пор как криминальная семья Лос-Анжелеса скатилась на нижние ступени иерархии, технически, я его превосходила.
И кое-кого чертовски бесил этот факт.
Но мне было пофиг, он не был для меня авторитетом. И поклялась перед Богом, если он еще раз посмотрит на меня как на кусок дерьма, то я напомню этому седому ублюдку, кто я есть.
— Папа, он не убил ее, — заметил Анджело, потянувшись вперед и кладя локти на стол.
Анджело, как и Гайдж, обладал темными волосами и запоминающимися чертами лица, но всегда был более собранным. Двадцать семь, на три года старше брата, и криминальная жизнь давалась ему гораздо легче. Для Гайджа она была обременительна, но, хоть я никогда не думала, что Анджело очень уж нравилось наполнять улицы Лос-Анжелеса кокаином и амфетамином, он, конечно же, любил деньги, получаемые в итоге.
Так же он любил колумбийских девочек из картелей, отправляемых вместе с наркотиками.
— Он пытался, — возразил Матиас Родригез, консильери Армо. Единственный мексиканец в семье Понтарелли, который сглаживал все острые углы с картелями. В основном, потому что Армо не говорил по-испански, что было просто необходимо для его же безопасности, и был слишком невежественным, чтобы выучить язык.
— Но не убил, — Анджело уставился на Матиаса. Он не собирался упускать этот факт, и я не знала, радоваться этому или нет.
Я присутствовала здесь только для того, чтобы удостовериться, что они не примут глупое решение. По моему опыту, если оставить мужчин одних, они имеют тенденцию посылать все переговоры нахрен.
— У него был отличный шанс, — продолжил Анджело, откинувшись на спинку стула и держа руки ладонями вверх. — Он был один и приставил пушку к ее голове. Мы все спускали курки и хорошо знаем, как легко и быстро один выстрел обрывает чью-то жизнь. Все в этой комнате, за исключением леди, убивали кого-то.
Лицо Гайджа потемнело в углу, если это было возможно. Он был в прескверном настроении и до сих пор не знал, кто такой Хантер. А напоминание о человеке, которого отец заставил убить за воровство денег, не могло улучшить его состояние.
— Но если дело дойдет до этого, — заговорил Армо, прежде чем Гайдж успел произнести:
— Сомневаюсь, что эта женщина кого-то убьет. — Он перевел взгляд на меня. — Разве не так, принцесса?
Я выдержала его темный взгляд, не моргнув и не дрогнув. «Продолжай говорить и узнаешь».
Он ухмыльнулся.
— Твоя жизнь или его. Ты выстрелишь?
— Да. — Полагаю, что сказанное было лишь частично правдой. Если я должна, то сделаю. Но все зависит от человека.
Мир не делился на белое или черное, как думают некоторые.
Анджело покачал головой.
— Папа, у нас нет абсолютной уверенности, что мы можем доверять Карло Россо, но это и не означает, что вовсе не можем на него полагаться.
— Виноват, пока не доказано обратное, — огрызнулся на сына Армо. — У нас не гребаная демократия, figlio14. У нас, мать твою, диктатура!
И твоя задница у меня в руках. Ха-ха.
— Дариен? — окликнул Матиас, поворачиваясь к нему. — Ты молчалив, amigo15. Что думаешь?