— Ты думаешь о том, сколько раз был бессердечным куском дерьма для девственницы, да?
Я смотрел на экран телефона, но тут поднял голову и переключил внимание на нее.
— Что?
Она повела плечом и опустила взгляд.
— Ничего.
— Очевидно, не ничего, — отозвался, глядя на ее покрасневшие щеки, — иначе бы ты не краснела, словно девочка в стрип-клубе, верно?
— Ты можешь хотя бы десять минут не быть таким мудаком? — ее синие глаза сверкали, когда она смотрела на меня. — Это очень сложно для тебя? Потому что я реально устала, Карло.
— Есть номер охраны и ближайшей пиццерии?
— Что?
— Есть номер охраны и ближайшей пиццерии? — поднял телефон. — Это значит, что ты голодная, а я не мудак, детка, так что помоги мне.
Она встала и рывком открыла ящик, в котором ранее нашла ключ от подвала. Из него вылетел надорванный клочок бумаги. Адриана попыталась бросить его мне, но вместо этого тот медленно опустился на пол между нами. Она наклонилась, подняла его и ткнула мне в грудь.
— Это охрана. Они знают номер пиццерии.
Я успел поймать листок, пока тот снова не упал, а Адриана прошла мимо меня.
— Куда собралась?
— В туалет! — огрызнулась она и, оборачиваясь, взмахнула волосами. — С тобой все в порядке?
Я предположил, что «нет» было неверным ответом, поэтому, не отвечая, глубоко вздохнул и взял телефон. Решил выйти за дверь, чтобы сделать звонок. Голод явно плохо на ней сказывался, так что если останусь там еще немного, то мне, вероятно, придется беспокоиться за собственную жизнь к тому времени, как привезут пиццу.
Позвонил охраннику, и он дал мне номер пиццерии в нескольких кварталах отсюда. Сделал заказ и вернулся внутрь, удостоверившись, что снова закрыл за собой дверь, выключил телефон. Их было несколько в коробке, лежащей на столе рядом с...
Где мой пистолет, черт побери?
— Адриана? — позвал ее. — Эдди!
— Чего? — она появилась в коридоре, пальцами расчесывая кончики волос снова и снова. — Почему ты кричишь?
— Где моя пушка?
Она взглянула на стол и потом опять на меня.
— Откуда мне знать? У меня есть своя.
Уставился на нее. Знаю, что она лжет, это видно по тому, как мечется ее взгляд от стола ко мне. Не знаю, что она собиралась делать с моим оружием, но держала свое недоверие как новорожденного ребенка: осторожно, нежно и очень, очень крепко.
И вдруг до меня дошло.
Она не знала, как нашли ее дом.
Ей известно только то, что человеком, уведомившим ее отца, был Исайя, Дариен или... я.
— Ладно, — отвернулся и потер лоб.
У нее есть все основания не доверять мне, и мне нечем ответить, чтобы изменить положение вещей. Если увезти ее из Калифорнии и позволить привести себя в место, о существовании которого известно только ей, было недостаточно, то у меня больше не было гребаных идей, и, честно говоря, сейчас просто хотелось выпить чертово пиво.
Или выбить из кого-нибудь дерьмо. Это могло бы тоже успокоить меня.
— Не знаю, что ты планируешь, — тихо произнес, стоя спиной к ней. Инстинкт задрожал во мне, и я чувствовал кожей, что происходит. Точно знал, где мое оружие, и она тоже. Даже не оглядываясь, я был уверен, что оно в ее руке и направлено на меня. — Но пристрелишь меня и останешься одна. С твоими силами ты к этому не готова.
— Я не буду одна. Могу позвонить Гайджу.
Я рассмеялся и повернулся. И был прав. Она целилась в меня, и для неподготовленного человека ее хватка была уверенной. Палец возле спускового крючка, готовый в любое мгновение нажать. Но мой взгляд не был неподготовленным. Меня тренировали лучшие. У меня очень острое зрение, и я могу видеть то, что она пыталась скрыть.
Едва уловимое дрожание руки, державшей пистолет. Каким расслабленным был палец, лежащий возле крючка. Даже не касалась его. Какие бы безумства не проносились в ее голове, она не собиралась этого делать.
Убить меня тоже было чистым безумием... Но она этого не сделает. Я слишком хорошо ее знаю.
Но это не означает, что я не хочу провоцировать ее.
Хочу.
Блядь.
Я так сильно хочу надавить на нее. Увидеть, сможет ли она вообще подойти к тому, чтобы выстрелить.
Хотел посмотреть, как далеко она зайдет, прежде чем сломается.
И я ненавидел себя за это.
Но недостаточно, чтобы остановиться.
Недостаточно, чтобы прекратить и позволить ей успокоиться, в чем она сейчас нуждалась. Я хотел давить, подталкивать и гнуть всеми возможными способами, пока она не сорвется. Потому что когда она срывается, шанс, что ее обнаженное тело вновь окажется в моих объятиях, крайне высок.