— Это не руки Романо. Энцио не Романо. Он просто женился, — сказал я. — И какого черта я должен тебе доверять, когда твой брат заодно с ними?
— Потому что он помогает ей, — Гайдж уставился на меня. — Она хочет убить отца, прекрасно. Я думаю, что она спятила, но мое мнение ничего не меняет, верно? Он работает с ними с тех пор, как ты объявился. Он наплел какую-то дерьмовую историю за спиной нашего отца, а я узнал об этом.
— Почему? — я наклонил голову в сторону. — Почему он помогает ей?
— Потому что хочет, чтобы она вернулась невредимой. Ко мне.
Черт. Эти слова ранят. Знаю, они правильные, но черт побери. Под его взглядом я сжал зубы, но отказывался доставить ему удовольствие понять, как глубоко задела его фраза. Я не буду истекать перед ним кровью, скорее попытаюсь убить его.
Всегда буду проигрывать в этом бою.
— Тогда, надеюсь, у тебя есть чертов план, — все, что я сказал. — И машина.
Гайдж достал из кармана ключи, подбросил их в воздухе и снова поймал.
— Пойдем. Объясню по дороге.
Глава 23. Адриана
Я уставилась в стену.
Не знала, сколько было времени, и как долго я сидела в этой комнате. Прошло ли десять минут или десять часов. Я знала, что раньше здесь, должно быть, находился подвал, но теперь он использовался как тюрьма.
Для человека, которому принадлежала каждая задница в этом доме.
Ирония.
Я ждала целую вечность, но уже не знала, чего именно. Я лишь знала, что замерзла, проголодалась, и руки болели от веревки, которой Исайя туго обмотал запястья перед тем, как завязал мне глаза и привел сюда.
К несчастью для него, я все еще могла вспомнить расположение дома Романо. Слишком часто играла в прятки, чтобы забыть каждый поворот и закоулок коридоров и лестниц.
Было тихо. Слишком тихо. Практически безжизненно. Как будто если кто-то еще и находился в доме, то далеко от этого места.
И потом, предполагалось, что я мертва, а не сижу пленницей в собственном доме, даже если и не видела его десять лет.
Я посмотрела на ноги и зажмурилась. По крайней мере, они оставили на мне одежду и обувь, к неудовольствию Исайи. Больной ублюдок хотел видеть меня голой до тех пор, пока не получит в свои грязные руки.
Я не была настолько наивной, чтобы верить, что опять убегу от судьбы. Не так много людей смогли дважды избежать насилия, и я знаю, что не одна из таких. Раньше мне повезло благодаря маме, но теперь ее нет рядом. Она не сможет защитить меня от Исайи.
Никто не сможет.
Я облокотилась о холодную кирпичную стену. Каждая частичка меня онемела и ныла. Запястья — единственная часть тела, которую могла чувствовать, поэтому я посмотрела на них. Наверно веревка порезала кожу. Не знаю. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, а я уже пыталась найти выключатель, так как окон здесь не было.
Должно быть, в отчаянии я ощупала каждый сантиметр пола и стен.
Внезапно мне стало понятно молчаливое отвращение Хантера к темноте.
Ты можешь видеть в ней все, что угодно. О себе. О людях, которых любишь. Людей, которых ненавидишь. В тишине, особенно где сама аура способствует, все, что ты когда-либо совершил, предстает перед тобой, готовое разорвать на части.
Именно это и происходило сейчас. В основном из-за моего решения сбежать из отеля. Это было импульсивно и глупо, я больше не могла винить его. Пыталась, но не могла. Я ненавидела Хантера всеми фибрами души, но не винила в ситуации, в которой оказалась.
Мама всегда предостерегала от поступков в эмоциональном состоянии.
И вот почему.
Скрип двери заставил меня резко поднять голову. Возник луч света, и в дверной раме появилась рука. Сердце сжалось, и я задержала дыхание.
Что, если Исайя решил не дожидаться разрешения?
— Адриана? — прошептал Анджело. — Ты не спишь?
— Нет, — так же тихо ответила я.
— Я вернусь через пять минут, — дверь закрылась и щелкнул замок.
Я снова откинула голову на стену. Пять минут. Я уже даже больше не знала, насколько это долго. Мысленно начала считать от одного до шестидесяти.
Я проделала это трижды и еще половину, когда он вернулся.
Либо я плохо считала, либо он поторопился.
Он открыл дверь, и появилось достаточно света, чтобы я могла увидеть, как он потянулся наверх стены и нажал на выключатель. Комната наполнилась мягким желтым светом, и мне пришлось несколько раз поморгать, чтобы привыкнуть к нему. Когда я смогла нормально видеть, дверь оказалась закрытой, и Анджело сидел напротив меня.
— Вот, — произнес он, подталкивая ко мне маленький поднос. — Тут немного, но мне сказали, что бутерброд и банан это все, что тебе нужно для выживания. — Он закатил глаза.