Аксель бросился к дому, но не успел сделать пары шагов, как полетел на землю, сбитый подсечкой.
— И куда ты собрался? — прошипела Ида.
— Надо же ей помочь! — возмущенно прошептал парень в ответ.
— Так. Отложим сейчас вопрос о необходимости кому бы то ни было помогать, сейчас меня интересует другое: почему ты предпринимаешь какие-то действия без моих указаний? — женщина говорила быстро, в упор глядя в глаза юноши. — Понятно, сейчас с тобой разговаривать бесполезно. Тогда объясни хотя бы, кому именно ты собираешься помогать. Там, вроде бы, все прекрасно справляются и без твоей помощи!
— Они же… — юноша судорожно вздохнул, — они сейчас над ней надругаются!
— А почему ты думаешь, что она этого не заслуживает, ученик? Ты не помнишь, что я тебе говорила? Никто из них явно не является ни стражниками, ни охотниками. А все остальные, кого можно встретить на территории Пепелища, находятся тут потому, что в более приличных местах им нет места. Здесь выжить могут только те, кто примкнул к одной из банд. И чтобы попасть в банду, нужно совершить что-нибудь посерьезнее, чем ограбить старушку на рынке. — Охотница по-прежнему не отводила взгляда от глаз Акселя.
— Прости… — парень сглотнул, — я просто голову потерял, когда увидел… — парень снова сглотнул. — Все это так гадко. — Он неожиданно для себя всхлипнул.
— Ну вот, еще нюни распускать вздумал. Голову он потерял! Здесь те, кто позволяют себе терять голову, теряют ее вместе с жизнью. Между прочим, я и сама не желаю смотреть на то, что тут сейчас будет происходить. Не люблю насильников. Только благородных героев мы изображать не будем.
Ида плавным движением поднялась на ноги. Аксель даже не заметил, как у нее в руках оказался метатель — секунду назад она стояла на колене, глядя ему в лицо, и вот уже она стоит, а в руке у нее длинная трубка дальнобойного карабина, который до сих пор висел за спиной.
— Ну чего разлегся, ученик? Я одна буду спасать твою даму сердца, герой? Давай быстрее, а то там с ней сейчас непоправимое случится. Бедняжка уже совсем выбилась из сил! — ядом в голосе охотницы можно было отравить крупную ехидну, которые в избытке водились в шахтах и пещерах гномов. Парень выбрался из лямок рюкзака, и гораздо более неуклюже поднялся, достав из-за плеч свой метатель.
— А мы что, вот так без предупреждения… — начал он.
— Да, именно вот так! — гра Монссон, кажется, начала по-настоящему злиться. — Стреляй в того, что ближе к окну, как только будешь готов. Или мы сейчас просто развернемся, и уйдем отсюда! Ну же! Вас ведь учили в этой вашей школе на курсах военной подготовки!
Аксель посмотрел в окно. Девчонка уже почти не сопротивлялась — после особенно сильного удара она почти потеряла сознание и теперь только вяло брыкалась, почти не доставляя неудобств насильникам, которым удалось, наконец, стащить с нее штаны. Аксель направил ствол метателя на того, который стоял ближе к окну и совместил прорезь прицела с целиком. Руки дрожали, ему никак не удавалось успокоить дыхание. Наконец, он заставил себя на мгновение успокоиться, и нажал на спусковую скобу. Метатель дернулся у юноши в руках, он услышал еще два щелчка, а в следующее мгновение, когда он снова нашел глазами окно, оба насильника уже лежали на полу, как и их жертва. Только последняя слабо шевелилась.
— Стрелять тебя тоже нужно учить, — меланхолично отметила Ида. — Ты вообще-то куда целился?
— В грудь, — прошептал Аксель. Его начало мутить.
— А попал в голову. Вроде бы ничего страшного, волнение там, и все такое. Если бы это был череп того, в кого ты целился. Хорошо хоть не девчонку подстрелил. И как ты только получил положительную оценку по военному делу, хотела бы я знать?
Аксель предпочел промолчать — он боролся с дурнотой. Охотница не настаивала на ответе. Она ухватила ученика за предплечье, и повела прочь от дома, в котором осталась девушка. Аксель не сопротивлялся — он вообще не слишком хорошо осознавал, что происходит. Неизвестно, сколько времени он пробыл в таком состоянии, но когда он вновь обрел способность смотреть по сторонам, местность изменилась, и Аксель даже не понимал, в какой стороне остался тот дом.
— А почему мы ей не помогли? — голос прозвучал хрипло.