— Джер! Я скучал по тебе!
Кто-то хлопал его по спине, еле не сбивая с ног.
— Вот негодник! Ты вновь побил её?
Все одновременно пытались его обнять, ударить кулаком, похлопать по плечу. Джеру пришлось даже отбиваться, чтобы не выказать переполнявших его эмоций. Такого от них он не ожидал.
— Отлично! Рад видеть вас вновь, ребята, — сказал он, и это была правда.
Его голос чуть заметно дрогнул.
— Знаешь, ты напугал нас, когда исчез, — сказал Райан Мандрил, высокий, гибкий и тонкий, как прутик ивы, с мраморно-белой кожей.
Его волосы были светлыми и длинными, завязанными в гладко прилизанный на затылке хвост. Мерцающий взгляд его светло-голубых глаз не отрывался от Джера.
Джер посмотрел на него в ответ — очень коротко. Ему всегда нравился Райан, который был самым уравновешенным из всей их команды.
— Прости, друг.
— А вот я вообще не испугался!
Это заявил Тинкл, продолжая крепко обнимать Джера. Хрупкий Тинкл Гален остановил свой возраст, когда ему было одиннадцать лет. Он был ровесником остальных, только выглядел невинным мальчишкой. У него были кудрявые тёмные волосы, карие глаза и мелкие белые блестящие зубки. Обычно он разыгрывал роль потерявшегося ребёнка, а затем нападал на людей, которые пытались ему помочь.
— Тебя трудно напугать, — ответил Джер, обняв его в ответ.
— Он, кстати, не сомневался, что с тобой всё будет хорошо, где бы ты ни оказался. Кстати, и я в этом не сомневалась, — произнесла Пира Холт, стройная девушка с аристократически высокомерным лицом и руками художницы.
У неё были рыжие волосы и узкие глаза.
Похоже, она намеренно культивировала в себе жестокость и бесчувственность. Только сейчас она глядела на Джера с холодным одобрением.
— Я рад, что хоть кто-то так думал, — сказал Джер, глянув на Морену, по виду которой было заметно, что происходящее задевает её.
— Да, но кое-кто сходил тут с ума. Думал, что ты погиб, — вставила Варна Стиллмен, проследив за взглядом Джера.
У Варны, крупной девушки с телосложением воительницы, были светло-русые волосы и чёрные глаза. Обычно всегда переполненная эмоциями, она либо смеялась, либо вопила от нетерпения.
— Морена заставила нас искать тебя по улицам от Дели-сити до “Золотых ворот”…
— Я надеялась, что кто-то из вас упадёт с моста, — произнесла Морена с деланным равнодушием. — Однако мне не привалила такая радость. А теперь затухни, Варна. У нас нет времени для всех этих соплей по поводу радостного воссоединения. Есть дела поважней.
Тинкл весь засиял, отпустив Джер из объятий.
— Ты подразумеваешь охоту?
— Она подразумевает Неукротимую Силу, — пояснил Райан. Он внимательно посмотрел на Джера своими глазами и теребя кончик хвоста. — Ведь она уже рассказала тебе?
— Мне не пришлось ему объяснять, — заметила Морена. — Он сам в курсе. Он вернулся потому, что Ханна Редферн хочет иметь с нами дело. Неукротимая Сила в обмен на место возле неё после миллениума.
Как Джер и предполагал, последовала именно та реакция, на которую она рассчитывала.
Тинкл заорал от удовольствия, Райан сипло засмеялся, Пира соизволила холодно улыбнуться, а Варна прорычала:
— Она в курсе, что у нас имеется стоящая вещь! Она в курсе, что с нами лучше не связываться!
— Верно, Варна. Уверена, она уже в джинсы наложила. — Морена взглянула на Джера, округлив глаза.
Он не поддержал её шутку, но всё-таки усмехнулся в ответ. Всё как в прежние времена: они с Мореной незаметно переглянулись, подтрунивая над Варной.
Джер ощутил какое-то необычное тепло — не то ужасное звенящее пламя, охватившее его, когда он оказался с Мореной один на один…
Просто он находился сейчас с теми, кто любил и понимал его. Это было ощущение близости, чувство родства. Джер никогда не испытывал таких чувств в своему человеческому колледжу. Ему довелось видеть такое, от чего у его одногрупников съехала бы крыша, даже если что-то такое просто возникло бы в их фантазии. Никто из них даже не имел представления, каков по-правде реальный мир… или, если на то пошло, кем в действительности был Джер. Только сейчас его окружали те, кто его понимал. И ему было так хорошо, что это даже пугало. Он не ожидал, что его возвращение в банду пройдёт так легко, — словно рука скользнула в старую, разношенную перчатку.
Не ожидал, что что-то внутри него оглядится вокруг и со вздохом проговорит:
“Ну, вот я и дома”.
“Только я не дома, — одёрнул он себя строго. — Тут нет моих близких. А они не знают, кем я стал… И будем надеяться, что они этого долго не узнают, — вздохнул он. — А мне даже не надо утаивать, что я человек. Им и в голову это не придёт”.