Сквозь пелену туч не видно было даже луны; света факела вполне хватало для того, чтобы освещать себе дорогу под ногами, но разглядеть что-либо дальше пары метров было невозможно. Потому и для Робена, и для Бенуа стал неожиданностью тот факт, что каким-то образом они умудрились вернуться на поляну, где когда-то были убиты брат и сестра Морель. Ни один из парней не был уверен в том, что пришли они сюда по следам волка; скорее, старались держаться тропы, которая уж точно должна была их куда-нибудь вывести. Вполне возможно, что зверь свернул с нее еще давным-давно, и охотники пришли совсем не туда, куда нужно.
Но в то же время Робен словно чувствовал, что это поле – именно то место, которое было им нужно. Это ведь здесь десять лет назад произошла кровавая резня. Здесь была убита стая волков, таких же сильных и здоровых, как тот зверь, что мучает с тех пор жителей Франции. Возможно, что там, где все началось, все и должно закончиться?
- Глянь, кто это там? – спросил Бенуа, заставляя Робена отвлечься от своих мыслей и повыше поднять факел. Уже на середине поля брел какой-то человек в темном плаще и с факелом, пошатываясь и содрогаясь всем телом. Он издавал какие-то булькающие звуки, то и дело всхлипывал, а порой начинал протяжно выть. Лишь когда человек остановился и стянул со своей головы капюшон, Робен и Рене с удивлением узнали в нем пастора Ришара. Свет от огня бросал причудливые тени на его опухшее и залитое слезами лицо.
- Что он здесь делает? – нахмурился Ларок, делая шаг вперед. Пастор, конечно, в последнее время совсем потерял над собой контроль, но кто бы мог подумать, что он, на свой страх и риск, сунется ночью в лес, прекрасно зная, что где-то здесь рыщет лютый зверь?
Ришар, тем временем, перестав раскачиваться, гордо вскинул голову и уставился на деревья, словно ожидая, когда кто-нибудь выйдет к нему оттуда. Он даже что-то сказал, не слишком громко, так что Робен и Рене не смогли разобрать ни слова, но заметно напряглись, когда увидели, как из леса действительно кто-то выходит. Только это был вовсе не человек, как можно было ожидать, это был волк. Медленно, прихрамывая на одну лапу, он подошел к пастору и остановился в нескольких метрах от него.
- Мы должны… - начал Рене, но Робен преградил ему путь.
- Послушай, сначала послушай, - шепотом добавил Ларок, не без ужаса всматриваясь в пастора, который вдруг начал говорить.
- Это была только моя вина, - срывающимся голосом твердил Ришар, и, что было более удивительным, волк словно прислушивался к каждому его слову. Зверь еще никогда не медлил перед своими нападениями, чаще всего заставая своих жертв врасплох. Сейчас же все почему-то было иначе.
- Отправляйся за помощью, - тихо сказал Робен, обращаясь к Рене. – Давай же, охотники должны успеть, пока зверь здесь. Нам все равно не справится с ним вдвоем.
Бенуа не стал спорить – развернулся и почти бегом отправился в Мон-Дофен. Ларок же во все глаза наблюдал за волком и пастором, пытаясь собрать в своей голове все кусочки пазла в одну картинку. Неужели тот человек, который убил своего сына и обвинил потом во всем волков, это и есть пастор Ришар? Да ведь быть того не может! Но, тем не менее, именно Ришар сейчас стоял перед зверем, глядя ему в глаза, сотрясаясь от рыданий и извиняясь за что-то.
В какой-то момент пастор вдруг рухнул на колени, закрывая лицо руками, и в тот же самый миг волк с рыком дернулся вперед, впиваясь своими зубами в плечо мужчины. К тому моменту, когда Робен добежал до пастора, тот уже перестал кричать, свалившись лицом в снег, который под его телом медленно окрашивался в багровый цвет, а зверь, с морды которого капала кровь, отступил назад, все так же хромая.
Он не выглядел агрессивным – скорее, усталым. Нацелив на него свое ружье, Робен вдруг понял, что этот волк уже очень старый. Десять лет - и это как минимум - возраст для такого животного, как он, весьма почтенный. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы отомстить, и сейчас, по всей видимости, с этим покончил. Как иначе можно объяснить то, что волк не пытался напасть на Робена, не пытался спасти свою шкуру, сбежать? В его глазах не было никакого блеска, только жгучая усталость и даже тень смирения с тем, что могло последовать дальше. Рука Робена дрогнула.
Вот же он, тот самый зверь, что убил его отца, друзей и еще много людей. Надо только нажать на спусковой крючок, всадить пулю промеж этих черных глаз и покончить со всем этим. Да только вдруг стало понятно, что все уже кончено, именно здесь и сейчас, и что нет смысла тратить пулю – волку и так осталось немного. Юноша опустил ружье, сам еще не понимая, что делает, и кивнул в сторону леса.
- Уходи, - твердым голосом сказал он. Робен мог поклясться, что волк прекрасно его понял и даже едва заметно кивнул своей большой лохматой головой. Он медленно развернулся и пошел прочь, еле передвигая лапами. От него больше не исходила угроза, как это бывало раньше; не было и страха при взгляде на заметно исхудавшего зверя, шерсть которого была в некоторых местах покрыта засохшей кровью.
Едва только скрылся он за деревьями, позади Робена послышались взволнованные голоса и звуки шагов. Держа в руках факелы и ружья, охотники во главе с Бенуа спешили на помощь, и были весьма разочарованы, когда увидели, что зверь ушел. Заметив тело пастора, большинство перекрестилось, пробормотав что-то о том, что убивать служителя церкви способны только истинные дьяволы. В какой-то момент из изгоя, которым Ришар стал в последнее время, пастор превратился чуть ли не в миссию, к словам которого вдруг все стали прислушиваться.
Робен рассказал обо всем случившемся позже в пабе. Он не стал уточнять, что отпустил волка. Сказал, что не успел его остановить, и добавил, что зверь точно не вернется. Конечно, верить этому никто не захотел. Чтобы зверь вдруг спокойно ушел? Такому явно никогда не бывать. Но когда Робен пересказал историю десятилетней давности, напомнив многим жителям о кровавой резне, и добавил, что Ришар, по всей видимости, и был тем мужчиной, который убил своего сына и стал виновником жестокого убийства волчьей стаи, многие засомневались.
- Я только одного не могу понять, - задумчиво пробормотал Робен, обращаясь к месье Русси. Сидящий рядом Бенуа с жадностью ловил каждое слово. – Неужели никто не узнал Ришара, когда он вернулся в деревню? Все так легко забыли про детоубийцу?
- Не забывай, что случилось это очень давно, - пожал плечами месье Русси. – А когда происходят такие страшные вещи, как убийство ребенка, люди стараются поскорее об этом забыть. Чтобы случайно не навлечь на себя беду. К тому же, пастор появился в деревне года полтора назад. За эти годы он сильно изменился, даже имя другое взял. Раньше мы знали его как Жоржа. Отрастил бороду, похудел в разы. Я даже сейчас, зная, кто он на самом деле, все равно бы сомневался в том, что Ришар и есть Жорж.
Не только месье Русси был не уверен в том, что пастор вдруг оказался давно забытым человеком, трусливым лжецом, покинувшем деревню много лет назад. Только вот шрамы на его руках, оставленные тогда волком, которые он тщательно скрывал за одеждой, все-таки говорили о том, что рассказ Робена правдив. И давняя история, наконец, подошла к концу.
Волк больше не объявлялся. Долгое время еще многие добровольцы ходили в лес в надежде отыскать хотя бы тело зверя, чтобы показать его людям и графу и получить за это обещанное вознаграждение. Но их поиски так и не увенчались успехом, волк затерялся среди обширных лесов и больше никогда не давал о себе знать, хотя легенды о звере еще долгое время будут будоражить слух, звуча в самых разных вариациях и в самых разных местах. И только один-единственный человек знает, как же все было на самом деле.