Мы с Джойс сблизились еще сильнее. За последние несколько месяцев после Сомали были моменты, когда я, наконец, думал, что сбежал от своего прошлого. Джойс приехала со мной в Штутгарт, и у нас была квартира с двумя спальнями на верхнем этаже нового комплекса с видом на центр города. По выходным мы путешествовали по всей Европе, прыгая в машину и ни о чем особо не думая, просто наслаждаясь временем, проведенным вместе вдали от всего остального. В один из выходных мы съездили в Прагу, в следующий — в Милан или Цюрих. Это было похоже на один большой отпуск, который я никогда не хотел заканчивать.
Но теперь все должно было перевернуться.
— Знаете ли вы о девушках, похищенных в Нигерии? — спросил Брэд.
Конечно, я знал. В тот май это было во всех новостях. Более двухсот девочек были похищены из школы в Чибоке, штат Борно, Нигерия, террористической группировкой Боко Харам. #ВернитеНашихДевочек было заголовком на всех новостных каналах. Шли поиски, но группа и девушки, казалось, бесследно растворились в густых джунглях сельской местности. Но я не уделял этому слишком много внимания. Сейчас мне платили не за то, что я беспокоился о таких вещах.
Брэд был толстым парнем, высоким, черноволосым и с властным видом. Он сел на пластиковый стул напротив меня и посмотрел мне прямо в глаза.
— Нам только что поручили найти девушек, — сказал он. — Нам может понадобиться твоя помощь.
Боко Харам в течение многих лет вела борьбу с нигерийским правительством, и силы безопасности в значительной степени уступили им восточную часть страны. Соединенные Штаты считали их террористами — они были связаны с «Аль-Каидой», а позже присягнули на верность ИГИЛ. США назначили награду в размере 7 миллионов долларов за голову лидера группировки, лунатика по имени Абубакар Шекау.
Шекау часто размещал в сети видеоролики, одетые в темный камуфляж, как какой-то военный деятель, размахивающий автоматом, угрожающий нападением на Соединенные Штаты и проповедующий свой джихад против христианства. Ходили истории о том, как он читал несуществующие стихи из Корана, чтобы оправдать свои злодеяния. Его люди неистовствовали в нигерийских деревнях, рубя мачете любого мужчину, женщину или ребенка, которые отказывались присоединиться к ним. Что касается похищенных девушек, он сказал, что обратит их в ислам и выдаст замуж за своих бойцов. Мы беспокоились, что некоторых из них также будут использовать в качестве смертников, как он делал ранее с девочками, которым промыли мозги.
Брэд, должно быть, увидел сомнение, написанное на моем лице.
— Я знаю, что ты ушел, — сказал он. — Но это большое дело.
Мои дни работы в «Палантир» в основном были однообразными: мы просто устраняли неполадки в новом программном обеспечении и бились головой о стену, когда появлялись новые глюки. Это была легкая работа с девяти до пяти, легкая прогулка по сравнению с тем, к чему я привык. Я снова спал нормально.
Первым моим желанием было сказать нет. Они могли разобраться в этом сами. Это была не моя борьба, и Джойс просила меня после Сомали никогда не возвращаться к тому, кем я был раньше. Я знал, что если снова включу этот переключатель, ей, вероятно, не понравится тот человек, которым я стал, и тогда я потеряю ее.
Но когда я вернулся домой той ночью, я не мог перестать думать о девочках. Не помогало и то, что все транслировалось по Си-Эн-Эн, которую Джойс включила, пока мы ужинали.
— Ты смотришь на меня тем же взглядом, что и перед тем, как сказал мне, что собираешься в Сомали, — сказала она, откладывая вилку. — Что происходит?
Я подождал секунду, прежде чем ответить.
— Я не могу сказать прямо сейчас, но эти ребята просят меня помочь с миссией.
— Ну, ты сказал конечно же сказал «нет»? — спросила она. — С этим покончено!
Ночь я провел, думая об этом. Но другая сторона меня победила. Это же всего месяц. Я мог бы помочь этим ребятам, поделиться с ними своим опытом, и что если с «Предом» что-то случится, а меня не будет рядом? Может быть, это глупо. Но я подумал: какого черта? Я был в лучшем месте в моей жизни. Я не мог сопротивляться. Я был влюблен.
Никто из нас не спал первые двадцать четыре часа. Нас было меньше десяти человек, все мы склонились над ноутбуками и уставились в экраны телевизоров, как в те дни, когда я руководил «Коробкой» в Ираке.
Все, кто обеспечивал миссию, забились в маленькую комнату без окон на верхнем этаже охраняемого военного объекта. Это было похоже на банковское хранилище. Комната была едва достаточно большой, с компьютерами, экранами и столами, почти поставленными друг на друга. Тяжелая стальная дверь, запертая надежными кодами, отделяла нас от остального помещения.