Это был один из самых странных тренировочных лагерей, в которых я бывал. Отчасти — нам промывали нам мозги, теми же методами, которыми «Аль-Каида» промывала мозги своим новобранцам, чтобы убедить их, что их долгом было убить как можно больше жителей Запада. Слыша достаточно об этом изо дня в день, я мог понять, почему террорист так думает, если старейшина или религиозный деятель, которому они доверяют, скармливает им эту ложь. Эти варвары, проклинающие нашу страну, выросли неспособными понимать что-либо еще.
— Почему они нас так сильно ненавидят? — спросил я одного из инструкторов.
— Потому что у них извращенный взгляд на ислам, — сказал он.
Я этого не понял. Меня не учили смотреть на других с такой ненавистью. Я ничего не сделал нашим врагам, на самом деле совсем наоборот. Когда мы были в Афганистане, наша группа спецназа доставляла продукты питания и медикаменты нуждающимся семьям. Однажды мы даже вызвали вертолет с американскими медиками на борту на нашу базу, чтобы оказать помощь маленькому афганскому ребенку, который не мог ходить.
Пришел бывший агент ФБР и показал нам видео террористов-смертников. Один из них открывался зернистым изображением переполненного рынка в городе где-то на Ближнем Востоке. Сообщники террориста сняли сцену на видео с крыши неподалеку. К переполненному кафе подъезжает, казалось бы, безобидный грузовик, как будто он собирается кого-то высадить — и через пару секунд взрывается, счет жертв шел на десятки.
— Это — зло, которое существует в мире, — сказал нам экс-агент. — Ты охотишься именно за такими людьми.
В самом сердце рождалась ненависть к ним, к их образу жизни, угрожающему самому существованию Америки. Ненависть выбивала из колеи, но она придала мне смелости.
Несколько месяцев спустя меня послали на новую миссию, на этот раз в Ирак. Сентябрьской ночью наш транспортник C-17 резко заходил на посадку на ВПП близ Багдада. Повстанцы, как известно, могли засесть в засаде с ПЗРК, поэтому мы были в полной экипировке — бронежилет, шлем, автомат со снаряженным рожком. Я был готов к худшему.
2005 год в Ираке был смертельно опасным. Повстанцы устроили нам настоящую кровавую баню: по меньшей мере 844 американских военнослужащих были убиты, около половины из них в результате подрыва самодельных бомб, заложенных на дорогах. Раненных — больше, конечно. Саддама Хусейна схватили еще два года назад[12], и Соединенные Штаты передали власть временному иракскому правительству. Но страна по-прежнему оставалась пристанищем националистических и мусульманских групп, борющихся с нами, с лояльными нам властями — и друг с другом.
Каждая группа хотела получить свой кусочек Ирака, а силы США были разбросаны по всей стране. Тут была и ушедшая в подполье саддамовская партия «Баас», была мусульмане-шииты, связанные с сопредельным Ираном, были радикальные сунниты — и были моджахеды «Аль-Каиды». Последние потихоньку брали вверх. Их огромным преимуществом была чистая, незамутненная жестокость. Они верили, что убивают ради Аллаха, и даже собратья-мусульмане-сунниты не встали бы у них на пути.
Когда наш самолет приземлился, я представил себе шеренгу «плохих парней», встречающих на снаружи с РПГ и автоматами. Приготовься, подумал я, сжимая свой штурмовой карабин M4.
Но ничего не случилось. И когда задний пандус опустился, никто в нас не стрелял. На аэродроме не было даже бронированных грузовиков. За нами приехали только четыре или пять белых автобусов, покрытых слежавшейся пылью. Мы побросали внутрь наши сумки под ним. Что, черт возьми, это такое? Это было похоже на какое-то зафрахтованное приключение.
Это было странно, и становилось только страннее. Наши автобусы выехали из аэропорта, и я наблюдал, как проносились городские улицы. Улицы выглядели бесплодными и почти призрачными, полностью обнесенные колючей проволокой и цементными барьерами высотой в три фута для защиты несанкционированных гражданских лиц от проникновения в лагерь.
Почему водитель, по крайней мере, не ведет машину быстро? Как насчет снайперов?
— Да вы издеваетесь. — сказал я, когда мы миновали зону безопасности у аэродрома. Теперь автобус проезжал мимо торгового центра. Мимо «Пиццы Хат». «Бургер Кинга». Мимо плаката, зазывавшего на уроки сальсы в пятницу вечером.