В нем было нечто, вызывавшее беспокойство всякий раз, когда наши пути пересекались. Как будто он уже знал ответ на все вопросы, которые он мне задавал. У меня сразу возникло ощущение, что, задавая слишком много вопросов кому бы то ни было, когда я туда доберусь, у меня будут неприятности — беспокойство, без сомнения, преднамеренное. Это было частью процесса отбора.
Сразу расставлю точки над «i»: правительство США не разрешает мне много рассказывать о том, как я был завербован в подразделение, или о трудностях психологических тестов, которые проходят лишь немногие, чтобы попасть в самую элитную организацию в вооруженных силах.
Я не могу рассказать о том, куда я ходил, о людях, которых я там встретил или о том, что там происходило. Я не могу рассказать больше о мистере Уайте — могу только сказать, что он достоин того, чтобы о нем рассказать. Большая часть того, что я написал в ранней версии книги, было полностью вымарано цензурой. Правительство хочет, чтобы так и оставалось.
Очень немногие в армии когда-либо получают шанс испытать это. Но без процесса отбора элитные подразделения не были бы такими крутыми или легендарными. Каждый член группы знает, что его товарищи — лучшие в своем деле.
Так и должно быть. Если вы не уверены в том, что мужчина или женщина рядом действуют на том же элитном уровне, что и вы, у всех большие проблемы. Даже повара проходят через свои тесты. Это как иметь отряд Гордонов Рамзи[18], который может сервировать для тебя отличный ужин и пристрелить кого-нибудь в толпе из штурмовой винтовки.
Что я могу сказать о том, через что я прошел, не попав в беду, так это следующее: это была одна большая ошибка от начала до конца. И это было мое первое настоящее знакомство с миром тайных операций, тем, что в нашем клубе зовут «темной стороной».
Поскольку я был «интелем», мой опыт отличался от опыта «оператора». Как выбирают операторов и через какой физический ад они проходят, подробно описано во многих книгах. По сравнению с ними большинство военных выглядят как девочки-скауты.
Что касается меня, представьте себе самое сложное собеседование при приеме на работу, которое вы можете придумать — в течение многих дней. Теперь умножьте это на десять. Непрерывное создание интеллектуальных, психологических и — возможно, самое важное — эмоциональных стрессовых ситуаций. Вы понятия не имеете, что происходит, и единственное, что вы знаете — и за что многие хватаются — это то, если захочешь, ты можешь уйти.
Большинство гражданских сдались бы после первых нескольких часов, неизвестность слишком сложна, чтобы справиться. Но меня неопределенность того, во что я впутываюсь, только подпитывала. Сразу же на меня обрушился дохреналион тестов — тестов характера, интеллекта, стрессоучтойчивости. Они должны были знать, что я могу справиться с ситуацией самостоятельно, с минимумом информации или вообще без нее, и разобраться во всем, не задавая вопросов.
С того момента, как я прибыл на засекреченный объект, за мной наблюдали и оценивали несколько разных людей. Иногда я проходил мимо других людей в коридорах разных зданий. Никто не разговаривал, не называл имен. Мы только обменивались короткими, может быть, всего на долю секунды, взглядами оценивая визави.
Ночью я лежал на своей кровати, снаружи стрекотали сверчки, и думал о том, что будет дальше и куда все может завести. Я никогда не знал.
Отсутствие информации вызывало замешательство. Я проходил физические и умственные тесты, беседы с психологами о своем прошлом и будущем, и мне казалось, что я недостаточно хорош, чтобы быть там.
Эти дни закончились. Мне велели подъехать к не отмеченному на картах зданию глубоко в лесной чаще.
Одноэтажное здание было не больше придорожной забегаловки. Меня ждали двое охранников ждали. Они сопроводили меня в тускло освещенный коридор с облупившимися белыми стенами, у стен стояло несколько стульев. Мне сказали сесть и ждать дальнейших инструкций.
Один из охранников сел справа, другой ждал снаружи. Ожидая невесть чего, я ломал себе голову — был ли свет тусклым по какой-то причине или кто-то просто забыл заменить лампочки? Ржавый металлический стул казалось принесли сюда из тюремной камеры.
Я не мог не заметить, что коридор вел только к одной черной двери. Она была видна только из-за крошечной полоски света, пробивающейся через маленькую щель внизу.
Что было за этой дверью? Часть меня задавалась вопросом, придется ли мне стрелять в кого-то, кто был связан и накрыт капюшоном. Я нервно рассмеялся над собственной паранойей.
18
Британский шеф-повар, ресторатор, ведущий британских и американских кулинарных ток-шоу — Прим. ред.