Он подошёл, взял её правую руку и провёл по ней пальцем. Довольно глубокая рана тут же затянулась, края кожи сошлись вместе, не оставив никаких следов, а отклеившийся пластырь порхающей бабочкой полетел к мусоросборнику.
Гости у них бывали довольно редко. Чаще других заезжала на видавшем виды «опеле» соседка Молли Стигенс с десятилетним сыном Чарли. У него был прогрессирующий паралич обеих ног, а левая нога ниже колена представляла собой лишь сухую, обтянутую серой кожей кость.
Пока женщины болтали между собой, мальчики занимались обычными делами. Тэдди расположился на своём излюбленном месте, а Чарли, сидя в инвалидной коляске, вырезал из дерева забавные фигурки животных.
Когда соседка усаживалась в машину, Жаннет, которой особенно было жаль бедного Чарли, вспомнила о том, как сын залечил её рану на пальце. Она позвала Тэдди и попросила:
— Мой мальчик, посмотри, пожалуйста, на ноги бедняжки.
Тэдди молча подошёл к машине, затем отдёрнул штанину левой ноги больного ребёнка и медленно провёл по ней ладонью от ступни до колена. На глазах изумлённых женщин под серой кожей вдруг надулись бугры мышц, зазмеились синие вены, кожа приобрела привычный белый оттенок, а скрюченная нога выпрямилась и плотно утвердилась на ступеньке коляски.
Когда Тэдди то же проделал с правой ногой, Чарли, впервые вставший на ноги, бросился на колени и стал истовыми поклонами благодарить избавителя. Тот повернулся и молча пошёл к дубу.
Потрясённая Молли хотела последовать примеру сына, но Жаннет попросила её сразу уехать и никому не рассказывать о случившемся.
Молли, разумеется, не смогла удержать язык за зубами. И вскоре со всей округи к ранчо Жаннет потянулись больные и калеки.
Однако особое столпотворение началось после несчастного случая, происшедшего с водителем грузовика—фургона на дороге, проходившей недалеко от дома Жаннет.
Водитель развил скорость свыше ста миль в час, на крутом повороте грузовик занесло и он врезался в скалу. Следовавшие по дороге водители нескольких машин вызвали полицию и успели вытащить пострадавшего до взрыва искорёженной машины. Вокруг быстро собралась толпа, а один из дорожных зевак, видимо, врач, попросил всех отойти подальше, пощупал пульс на безжизненной руке и сказал, что парень безнадёжен.
Пооезжавшая мимо Жаннет притормозила. Узнав о случившемся, она поехала домой. Доехав до ранчо, оглянулась и, увидев, что толпа не редеет, подошла к Тэдди и спросила:
— Можешь ли ты что—нибудь сделать для несчастного?
Тэдди кивнул головой и направился к распростёртому телу; наклонился и провёл ладонью от головы вниз до кровоточащих размозжённых ног. Лежавший на земле смертельно раненный человек, почти не подающий признаков жизни и находящийся в состоянии клинической смерти... вдруг ожил, зашевелился, открыл глаза и неожиданно тонким для его массивного туловища голосом спросил:
— Какого дьявола вы здесь столпились?
Затем встал на ноги, оглядел изодранные в клочья, залитые кровью рубашку и брюки, посмотрел на разбитую догоравшую машину, опустился на колени и громко, навзрыд, не по—мужски зарыдал...
Ошеломлённые случившимся, изумлённые зрители расходились по машинам, настороженно глядя вслед уходящей фигурке мальчика со странно подёргивающейся шеей.
К сожалению, этот эпизод омрачил жизнь Тэдди. Слава о чудесном исцелении быстро разнеслась по штату. Однако священник просвитерианской церкви преподобный отец Смит в одной из проповедей громкогласно объявил о дьяволёнке, недавно поселившемся в здешних местах. Особенно исступлённо святой отец начал безумствовать в проповедях после случая, когда прозрела слепая от рождения четырнадцатилетняя девочка, едва Тэдди дотронулся пальцами до её глаз, вечно закрытых белой пеленой бельма.
Трубный бас святого отца возвещал, что только кознями дьявола можно объяснить чудодейственную силу, таящуюся в руках ребёнка.
Несмотря на то, что число исцелённых и излеченных больных непрерывно росло, некоторые граждане поспешили записаться в сторонники преподобного Смита. Количество таковых особенно возросло после пожара, когда церковь ночью неожиданно вспыхнула и мгновенно, как факел, сгорела, а испуганного до полусмерти, полуживого проповедника с искажённым от страха лицом подобрали пожарные. Тронувшийся умом отец Смит непрерывно твердил о каком—то дьяволёнке, из глаз которого вылетело колдовское пламя и испепелило святую обитель.
Однажды распоясавшиеся молодчики, подогретые добрыми порциями виски, подъехали на автомобилях к дому Жаннет. Вскоре весь двор был окружён толпой разгневанных краснолицых мужчин, размахивающих охотничьими ружьями и револьверами и требовавших немедленно пристрелить этого дьяволёнка.
Испуганная Жаннет схватила Тздди за руку и попыталась спрятать его в спальне, однако тот вырвался и вышел во двор.
Когда перед толпой хулиганов появился этот шестилетний ребёнок, одетый в выгоревшую на солнце клетчатую рубашку и серые брюки, из—под которых виднелись обыкновенные босые ноги, а не дьявольские копыта, как утверждал отец Смит, фермеры замолчали. Все, как заворожённые, смотрели на хрупкую фигурку мальчика, спокойным и уверенным взглядом обводившего перекошенные от злобы лица. И внезапно каждому из них стало невыносимо горько и стыдно за человеческую глупость и подлость, заставившую их, крепких и здоровых мужчин, обрушить свою ненависть на этого беззащитного ребёнка.
Толпа поредела, а вскоре и последний из фермеров сел в свой «линкольн» и включил двигатель.
С этого момента Тэдди словно подменили: если он и раньше был угрюмым и необщительным ребёнком, то теперь целые дни и ночи напролёт проводил в своём новом убежище.
Он выбрал небольшую мансарду с маленьким окошком, Выходившим на восток и, неподвижно сидя на подоконнике, пристально смотрел на небо, причём его взгляд был всегда направлен только в одну точку, одну—единственную точку...
Вконец обеспокоенная состоянием ребёнка, Жаннет не выдержала, поднялась к нему и протянула предмет, оставленный инопланетянином. Тэдди поднял на неё глаза и произнёс:
— Я ждал.
— Как? — не могла не спросить Жаннет,— ты знал, что тебе оставил отец?
— Знал.
— И ты у меня его не попросил?
— Я ждал.
— Ты знаешь, что с ним делать?
— Знаю.
— Ты хочешь туда, к отцу?
— Да.
— А ты разве сможешь там жить?
— Да.
— Но ведь там...
— Да, другие, но я как они.
— Мне будет очень тяжело без тебя!
— Знаю. Но ты выйдешь замуж. У тебя будет дочь. Она будет как ты. Как все вы. А я другой. Мне надо туда.
— Ты никогда не вернёшься?
— Нет.
Тэдди, зажав в кулаке шарик, быстро выскочил во двор...
Жаннет, глядя в окно, видела, как он, раскрыв ладонь, поднял вверх, к Солнцу, ослепительно сияющий шар.
Он вспыхнул. Обрушившийся на Тэдди каскад искрящихся лучей, как покрывалом, окутал его тело алмазным дождём, и маленькая фигурка растаяла в рубиновом пульсирующем мареве...
ЭКСТРАСЕНС
Посвящается Полине Владимировне Шепляковой
Девочку звали Линой. Она ничем не отличалась от сверстниц, разве чуть больше других играла в куклы.
До чего же она любила этот свой кукольный мир! Каждый вечер перед сном Лина усаживалась на коврик и перебирала игрушечных набивных медведей, пластмассовых кукол с широко распахнутыми наивными глазами, ярко раскрашенных оловянных солдатиков.
Училась девочка не хуже, но и не лучше других. Хотя часто получала замечания за невнимательность: была немного рассеянной.
После окончания пятого класса девочку отправили на каникулы в деревню к бабушке.
Деревенька была захолустной, хотя располагалась в живописной излучине речки Топь.
Детишки часто бегали купаться на единственный плёс среди топких берегов,— откуда, очевидно, и пошло это не больно—то ласкающее слух название.
Узкую ленту воды теснили густые заросли раскинувшихся на много километров лесов.