Едва успев подумать, что если дело так пойдёт и дальше, то я не увижу настоящей качки, не испытаю «приятных» ощущений от «хорошего» шторма, а самое главное — не поохочусь за кальмарами, собственно ради чего и рвался в дорогой мне XIX век, как у левого борта судна из воды высунулась голова странного чудовища.
Гигантское кроваво—красное туловище с кучей гибких извивающихся щупалец, огромная пасть с нависающим над ней острым клювом и круглые, выпуклые, диаметром не менее полуметра глаза произвели на меня сильнейшее впечатление.
Я бросился вниз и, ворвавшись в маленькую тесную каюту капитана, закричал, что рядом с судном плавает огромный кальмар.
Капитан недовольно засопел и горячо порекомендовал «убраться ко всем чертям», добавив при этом несколько таких выражений, о которых я и не слыхивал при изучении всевозможных наречий древнеанглийского языка.
Разочарованный столь нелестным приёмом, я рассказал обо всём боцману. Тот только посмеялся. Оказывается, наш капитан терпеть не может, когда кто—то пытается нарушить его послеобеденный отдых.
Однако вскоре он вышел на палубу и присоединился к матросам, столпившимся у левого борта и разглядывающими диковинного «зверя».
— Ну, что смотрите, олухи? Эка невидаль! Живо за гарпуны. Пощекочем селезёнку у этого красавца! — заорал Пинет, размахивая ручищами, в одной из которых дымилась неизменная трубка.
Надо сказать, что эти слова отозвались в моём слегка взволнованном сердце сладчайшей музыкой, целой симфонией неповторимого любопытства, необъяснимого желания испытать себя, свою волю, силу духа перед нешуточной охотой. Если это чудовище вцепится своими щупальцами в наше судёнышко, то ему ничего не стоит утащить нас на дно моря. Во всяком случае, такие факты описывались в некоторых морских документах, которые мне удалось раскопать в архивах XIX столетия.
Мы приблизились к циклопу, и в его рыхлое тело сразу вонзилось несколько гарпунов.
Содрогнувшись от боли, монстр мгновенно бросился на своих обидчиков. Могучий безобразный клюв стал долбить в борт судна, а извивающиеся змеи—щупальца со всех сторон обвивали его корпус.
Началась битва, которая длилась около двух часов. Матросы забрасывали чудовище гарпунами, вырывающими из его тела крупные куски мяса, топорами перерубали зацепившиеся за борта поразительно ловкие скользкие конечности.
В какой—то момент мне даже показалось, что кальмар берёт верх.
Судно угрожающе накренилось и только проворство боцмана, успевшего отхватить несколько наиболее толстых щупалец, позволило восстановить равновесие.
Мы носились по палубе, обрубая извивающиеся, с пятнами присосок, ярко—красные червяки, а они все яростнее впивались в доски, и на месте каждого отрубленного появлялись два новых.
Наконец удалось накинуть на туловище петлю, но она соскользнула к хвосту, и попытка задушить могучего монстра оказалась безуспешной.
Противник, потерявший большую часть конечностей, продолжал отбиваться, пытаясь могучим клювом проломить борт шхуны.
Вновь накинутую петлю удалось затянуть, но она снова соскользнула к концу туловища, и вся команда, схватившись за канат, чуть не попадала, вытянув из воды лишь небольшую часть перерезанного хвоста, а полуживой кальмар, внезапно отцепившись от судна, резко ушёл на глубину.
Видимо, животное посчитало, что с нами ему не справиться.
Когда всё было кончено, капитан сказал, что мы ещё дёшево отделались,— однажды на его глазах такой же кальмар утащил на дно целую рыбацкую шхуну вместе с сетью, в которой запуталось его исполинское тело.
Все столпились вокруг оторванного хвоста кальмара, с недоумением разглядывая изодранный кусок дряблой плоти, владелец которой чуть не умудрился отправить на дно судно вместе с экипажем.
Я отрезал ножом часть кожи и стал изучать ее мягкую структуру и липкую поверхность, распространяющую сильный неприятный запах.
...Труд рыбака оказался тяжёлым и опасным.
За сравнительно короткий срок наше судно должно было выловить огромное количество рыбы, что обеспечивало матросам заработок, а капитану и владельцу шхуны соответствующую прибыль.
С каким необъяснимым восторгом непривычного к рыбацкому труду человека я занимался этой тяжёлой, изнурительной работой!
Вытягивая из воды сети, набитые рыбой, я чувствовал, ощущал, что моя помощь нужна... Только сообща можно вытащить на палубу тугой неподатливый невод, заполненный бьющимися, усталыми от борьбы и испуга серебристо—белыми обитателями морских глубин.
В один необычно тёплый осенний день, когда при тихом, почти неподвижном море ловля рыбы доставляет особое удовольствие, мы с боцманом и матросом—ирландцем Биллом Коннори отправились на ловлю вблизи острова Гред—Белл.
Когда в лодке выросла блестевшая серебряной чешуёй приличная куча трески, мы увидели греющееся под лучами яркого солнца тело большого кальмара, широко разбросавшего щупальца.
Я не мог удержаться от соблазна поохотиться и предложил это моим товарищам.
Они согласились. Подогреваемые охотничьим азартом, мы подгребли ближе.
Я приготовился к броску гарпуна.
Внезапно кальмар приподнялся над водой, многочисленными конечностями обвил лодку, как канатами, и потянул её в глубину.
Лодка накренилась и, зачерпнув добрый десяток вёдер воды, была готова пойти на дно.
Выручил боцман, Он схватил топор и точными сильными ударами обрубил несколько щупалец.
Шлюпка качнулась в другую сторону. Сидевший на вёслах Билл вдруг дико заорал и, обмотанный несколькими змеевидными конечностями, вывалился за борт. Метнув гарпун между глазами—блюдцами кальмара, я хотел схватить Билла за ноги и удержать, но поскользнулся на мокрой чешуе и упал между сидениями.
Пока я вставал, боцману удалось перерубить остальные щупальца, кольцами обвившие корпус лодки, и кальмар, видимо, удовлетворённый добычей, отцепившись, утащил нашего друга на морское дно.
Мой гарпун, очевидно, не принёс ему никакого вреда, так как, судя по десятиметровым кускам отрубленных щупалец, общие размеры морского дьявола оказались значительно большими, чем мы предполагали.
Можно представить, с каким чувством мы возвращались обратно!
После нашего рассказа о случившемся экипаж «Марии» дал клятву уничтожить всех кальмаров, находившихся вблизи Ньюфаундленда.
Установив на носу судна орудие, стреляющее разрывными гранатами, мы, как волки, рыскали вдоль побережья в поисках добычи.
Нам удалось расправиться с несколькими морскими дьяволами, правда, по своим размерам они значительно уступали двум первым.
Как—то после очередной удачной охоты мы направлялись в гавань и в полутора милях от корабля заметили тушу огромного спрута.
Мы подошли ближе. Капитан, оттолкнув Пэда Болдумана, нашего лучшего стрелка, сам подошёл к орудию и навёл его на гиганта.
Граната разорвалась где—то в середине месива непрерывно двигающихся конечностей монстра.
Морской дьявол, обнаружив обидчика, немедленно сам бросился в атаку на наше небольшое судёнышко.
— Приготовить топоры и ножи! — скомандовал капитан, держа в руках стальную алебарду.— Обрубайте любую замеченную над бортом и палубой конечность! Отомстим за Билла! Кровь за кровь! Всем быть внимательными и осторожными! Да поможет нам святая Мария!
В следующую секунду откуда—то сверху на судно обрушился шквал толстых, как стволы деревьев, изгибающихся щупалец.
Змеевидные конечности с огромными, величиной со сковородку, присосками обхватили корпус и мачты корабля.
Через мгновение огромная туша перевалилась через борт и стала расплываться по палубе, обволакивая её своим скользким смердящим телом, пытаясь прижаться, срастись с кораблём.
Мы, как очумелые, носились по незанятой морским дьяволом площади и врубались в красно—бурую отвратительную плоть.
Капитан был впереди всех, без устали взмахивая своим грозным оружием и обрубая концы безобразных изгибающихся отростков.
Я бросил взгляд вверх и увидел, что все мачты и такелаж уже окончательно опутаны щупальцами ужасного чудовища.