Раздался страшный грохот, и я от сильного удара по голове потерял сознание.
Когда я открыл глаза, то увидел, что лежу на обломке скалы, полузасыпанный землёй.
Надо мной вместо мрачных сводов сиял жёлтый солнечный шар.
Рядом со мной никого не было: Гоинли и трубка исчезли...
В БОРЬБЕ С «КРИКОМ»
1
С тех пор, как Гарри Плетер, один из богатейших людей планеты, вошёл в состав Совета Интнаркопола, а вскоре стал его Президентом, дела нашей «фирмы» пошли совсем плохо.
В связи с резким ростом преступности в мире, связанной с наркотиками, от Интерпола вначале отделилось подразделение, которое занималось только борьбой с этим, не знающим границ зловещим зельем.
Вначале создали Международный центр по борьбе с наркоманией, а затем кому-то пришла в голову «блестящая» мысль создать Совет, который бы и руководил новой организацией — Интернациональной комиссией по борьбе с наркотиками.
Мне что, я человек маленький. Пятнадцать лет своей жизни я отдал борьбе с наркотиками в Интерполе.
Ну, привели меня в этот Центр. Поменяли «крышу». А дела-то не улучшились. Миллионы людей идут на любые преступления, забираются в чужие квартиры, угоняют автомобили, грабят и убивают лишь для того, чтобы добыть себе очередную дозу, вколоть её в вену и забыться в десятиминутном «кайфе».
Господи, сколько же таких искалеченных судеб навидался я на своём веку! Когда перед глазами — мёртвое тело совсем молодого парня или девушки с изуродованными, рваными венами, вывернутыми суставами, изъязвлённой кожей, покрытой страшными следами иголок, то такая ненависть охватывает и хочется выть от злости, что какая-то падаль положила себе в карман очередной миллион за продажу ампул «белой смерти».
Что может быть чудовищнее, отвратительнее, когда эти недочеловеки жадно пересчитывают сотни, тысячи долларовых купюр, наживаясь на несчастных жертвах, готовых пойти на все, чтобы не болело тело, чтобы не ломала его дикая, невыносимая боль, чтобы не выкручивало, не выворачивало суставы, чтобы обмануть свой организм, усыпить его очередной порцией отравы.
Ну а с тех пор, как Плетер стал одним из заправил Интнаркопола, наши и так не блестящие дела совсем стали никуда.
Только мы наметим очередную секретную операцию по обезвреживанию какого-либо короля наркобизнеса, как она тут же проваливается.
Казалось, всё подготовлено, учтена каждая деталь, тщательно продумана и заранее проиграна любая мелочь, вплоть до одежды и экипировки каждого члена группы захвата, и все рушится.
Главный преступник, как будто кто-то его предупредил, ускользает. Ускользает, как вода между пальцев, а в наше сито попадается всякая мелкая рыбёшка... Посредники, торговцы с парой ампул за пазухой да покупатели и клиенты.
Ну кому, кому можно сказать о своих сомнениях и догадках? Разве что одному из приятелей, да и то, когда для разрядки хлебнёшь порцию-другую виски.
Когда мы работали в Интерполе, наши дела шли куда успешнее. Не без нашей помощи в своё время схватили некоторых «крестных отцов» наркомафии в Италии, Азии, Южной Америке да и у нас, в Штатах.
А пошли у нас провал за провалом с тех пор, как появился на свет новый наркотик - криктон.
Вначале никто не придавал ему значения. Какая разница — героин, кокаин, крэк или ещё какая-нибудь гадость.
Любое из этих веществ ведет к смерти.
Как правило, от первой дозы до последней, роковой, проходит не больше восьми — десяти лет, а чаще и значительно меньше.
Этот криктон кем-то настойчиво рекламировался как исключительно дешёвый растительного происхождения обезболивающий препарат, «мягкий» и не вызывающий «привыкания».
И действительно, на первых порах он даже показался панацеей от всех бед.
В ряде наркологических центров были получены положительные результаты при лечении больных наркоманов с использованием криктона.
После этого телевидение и пресса развернулись вовсю: «Криктон — спаситель Человечества от наркомании!», «Патентованное средство от «белой смерти»!», «Конец героину!» Началось повальное увлечение криктоном.
Стали его продавать во всех аптеках и даже киосках в неограниченных количествах.
Пара-другая лишних долларов найдётся у каждого!
Однако всеобщее отрезвление началось довольно быстро. Вскоре это так называемое «облегчённое» наркотическое вещество стали употреблять в утяжелённых дозах да ещё и с добавками. Кроме того, оказалось, что привыкание к криктону наступает не сразу, а спустя год, полтора и отделаться от пристрастия к нему уже практически невозможно. Эта проклятая штука настолько впивается в плоть и кровь, что её оттуда не выцарапать никакими лечебными препаратами.
Человек становился рабом криктона. Не зря его прозвали «криком».
Это был настоящий крик — крик души!
Крик тела!
Крик плоти!
Стоило наркоману пропустить один день и не покурить или не вколоть себе очередную дозу криктона, начиналась такая ломка, что и не снилось тем, кто продолжал пользоваться героином, кокаином и другими препаратами.
Тело криктониста охватывала мучительная боль, он не стонал, а выл от неё. Жертва вертелась, изгибалась, крутилась на месте, как волчок.
Человек орал, словно зарезанный, до крови кусал, грыз руки, доставал зубами даже пальцы ног.
Это было ужасное, невыносимое зрелище.
За ампулу «крика» он был готов продать и заложить душу дьяволу, но стоило только вколоть её, как через пять-десять минут появлялась жажда новой порции... Плоть требовала только «крик» - героин и кокаин уже не помогали.
А кто-то, невидимый, умело регулируя рынком сбыта, внезапно прекратил доступ «товара».
Цены резко взлетели...
Вот тогда кривая преступности рванула вверх, Правительства многих стран объявили «крик» врагом нации.
Но было поздно...
Перед десятитысячным аппаратом Интнаркопола была поставлена задача найти источники поступления криктона, пути его распространения и перекрыть их, захватив и обезвредив всю цепочку. А самое главное — нужно было добраться до того, кто стоял на вершине «пирамиды».
Того, кто, спрятавшись где-то в дебрях Чикаго, Нью-Йорка или другого города, умело дёргая за ниточки, через подставных лиц забрасывал улицы и перекрёстки этим ядовитым зельем.
Найти этого «малого» оказалось самым трудным и безнадёжным делом.
А когда у меня, Рональда Вентора, инспектора Интнаркопола, с появлением нового шефа, одна за другой стали проваливаться блестяще задуманные операции, тут поневоле было над чем задуматься: как-никак пятнадцать лет службы в Интерполе кое-чему меня научили, тем более начальство называло меня «парнем с мозгами», и я, кажется, не возражал против этого.
Вот тогда-то и появились у меня некоторые сомнения, которые и следовало бы проверить. Частью из них я поделился со своим другом Джерри Таммом.
Джерри, здоровенный черноволосый верзила, с огромными кулачищами с голову двухлетнего ребёнка, даже подпрыгнул на своём стуле, когда я выложил ему все, что думаю по поводу Гарри Плетера.
— Ты что, чокнулся? — зарокотал он своим трубным басом. — Не вздумай ещё кому-нибудь вякнуть. Если Гарри узнает, то он тебя где угодно достанет и раздавит одним пальцем, как таракана.
Затем задумался и пробормотал:
— А может, ты и прав, старина. Что-то тут есть. Не зря в последнее время мы нахватали столько шишек. А что если копнуть поглубже в его досье? Глядишь, и выловим какую-нибудь ниточку.
— Тут не ниточка нужна, а целый канат. Его голыми пальчиками не возьмёшь. Этот старый лис не случайно возглавил Совет нашей фирмы. Со всех сторон прикрылся. Без разрешения самого высокого начальства его не взять «под колпак». А без этого, сам понимаешь, нам его не зацепить,— возразил я.
— Да, пожалуй, не зацепить,— согласился Джерри.— Но ты, Ронни, не темни. Я знаю тебя не первый год. Если бы у тебя на него ничего не было, ты не стал бы затевать эту игру. Выкладывай, всё выкладывай, что есть в твоём багажнике.