Наелся я быстро, закинув в себя целую гору овощей и несколько ложек крупы, мясную отбивную и какие-то фрукты. Также выпил пару чашек вина – оно было странного кисло-сладкого вкуса и оставляло солоноватый привкус, но в целом приятно дурманило и поднимало настроение. Названия его я так и не узнал – бутылка не содержала обозначений, а спрашивать у барона я как-то не решился. Впрочем, если будут подавать и дальше, то зачем знать название. Но на будущее надо будет осведомиться, вдруг понадобится?
После всего этого, я тщательно вытер руки салфеткой, повторив в точности все движения барона и вышел из-за стола, пожелав приятной трапезы своему одностолешнику, который потягивая вино пристально меня изучал взглядом.
Вернувшись в комнату, я разложил на столе свои нехитрые пожитки, еще раз подверг их некой инвентаризации. Чего здесь только не было!
Сверток вроде не был большим, однако стоило мне его развернуть, как я тут же наткнулся на туго перевязанную тряпицу, внутри которой находилось множество полезных и не очень, интуитивно понятных и абсолютно неясных по назначению, предметов.
Начать с того, что сама тряпица была не простой ветошью, а скорее - скрутка с карманами на внутренней стороне. Однако будучи в том числе и оберточной материей, она скрывала внутри несколько отдельных вещей.
Я бережно развернул полотно на всю шить, выложил на столешницу упакованные и открытые взгляду предметы, затем принялся доставать из кармашков скрутки пакетики и связки, просто предметы и даже емкости. Все это я аккуратно разложил на столе и принялся осматривать, прикасаясь к ним, вслушиваясь в себя, пытаясь вспомнить хоть что-то о них и о своей жизни, так или иначе, связанной с ними.
Сперва я взял в руки самый длинный и продолговатый предмет, упакованный в промасленную бумагу и перетянутый поверх нее пеньковым шнуром. Надо же, и охота мне было заморачиваться с такой упаковкой – бумага, пеньковый шнур и само масло для хранения наверняка стоили больших денег! Ощущение дороговизны тревожно укололо мое нутро, я, наверное, был либо богат, либо расточителен, а может запакованный предмет стоил таких вложений? При случае надо бы расспросить специалиста.
Бережно положив сверток на стол, я аккуратно развязал шнур. Внутри ожидаемо оказался меч. Тяжелый, однако! Но меч не простой: у него была обернутая золотистой нитью рукоять из некой белой кости, с одной стороны которой красовалось небольшое навершие с металлической шишкой, а с другой – от небольшой, крестообразной и чуть закругленной гарды шло раздвоенное лезвие, или даже два лезвия, соединенных у основания в одно. Вилка! Или… что-то другое?
Как я там называл его в карете? Двулезвенник? Ну, значит быть ему Двулезвенником! Тем более, что ничего более в голову не приходило, а память молчала.
Меч с глухим стуком опустился на расстеленную на столе бумагу. С него буквально стекало масло, и требовалось оружие хорошенько почистить, иначе им совершенно нельзя было пользоваться. Наверное, длительное хранение оружия и повседневное его ношение сильно отличаются по уходу и смазке. Опять же – надо найти специалиста и поразузнать о таких вещах.
Я положил меч на один край бумаги и накрыл его вторым. Пеньковый шнур скрутил и положил рядом. А затем взял из тряпицы второй сверток, предмет внутри которого был упакован уже не в бумагу, а в пергаментное полотно, стянутое все тем же пеньковым шнуром.
Когда я развернул и его, моему взгляду открылся темный металлический жнец с длинным стволом, барабаном на двенадцать зарядов, полускрытым курком и небольшой рукоятью, как бы намекающей, что это далеко не полный вариант оружия, а… усеченный что ли?
Я также уложил его отдельно на стол. А сам взял в руки два кожаных чехла с виднеющимися рукоятями из непонятного материала. От них ощутимо пахло чем-то новым, но не неприятным. Кожухи были приторочены к ремню и явно крепились к поясу. Прикинув на себя, я неожиданно обнаружил, что данное оружие располагается на пояснице, а две рукояти выпирают в разные стороны и предназначены явно для парного боя.
Аккуратно положив ремень с чехлами, я все же не удержался и вытащил один ножей из чехла, чтобы получше рассмотреть свое имущество. Сделать это было не так-то просто, ведь у рукояти был небольшой выступ перед лезвием, чтобы, по-видимому, в бою не поранить ладонь об острую грань, а за этот выступ, когда оружие было в чехле, зацеплялся небольшой, но прочный ободок, выходящий из одной части чехла и пристегивающийся к другой. Разобравшись с креплением, я наконец вытащил на свет одно из двух парных оружий и внимательно рассмотрел его. Это был нож-не-нож, меч-не-меч, а и вовсе не пойми, что: выходящее из рукояти лезвие утолщалось к середине своей длинны, а далее и вовсе переламывалось, и шло к низу под тупым углом образуя не колющий конец, а и вовсе тупой клин. Возможно им стоило только рубить, а может еще и резать. Но я также рассмотрел, что конец оружия обоюдоостро заточен, а верхняя грань и вовсе покрыта ярко выраженной волнистой кромкой, словно кто-то сперва вырезал зубцы, а потом сточил их, чтобы можно было ни то пилить ими, не то резать.