- Извольте, молодой человек, - ответил Посыльный. – Скажу вам, как бывший воин: берешь ночью часового на прицел арбалета и на два пальца выше, от огонька самокрутки, пускаешь болт. Бывает, фигуру его видно плохо и уж совсем не видно куда бить. А тут такое подспорье.
- Да вы никак стрелок в прошлом? – уважительно удивился я.
- А вы как думали, молодой человек!? – ответил мне Раш. – Когда-то и меня вела дорога приключений... А потом - мне прострелили колено.
- Да понял я, - ответил ему, поднимаясь на ноги. – Спасибо за науку!
- Послезавтра приходи, сударь, - сказал Посыльный. – Продолжим твои занятия.
Я кивнул и двинулся обратно к башне. Погода была хорошая и можно было бы прогуляться. Но на мне была сырая от пота одежда, а тело снова ломило от усталости. Укол вроде давал какое-то действие – я мог дольше и больше носить тяжелые вещи, но все же усталость никуда не девалась, а мышцы откровенно болели. Может это нормально?
В комнате я нашел только кувшин воды для утоления жажды, а вот одежда была только та, что на мне. И я подумал, что надо бы в будущем обзавестись гардеробом.
Вспомнив, что могу вызвать слугу или служанку, я воспользовался своим правом, дернув за шнурок на стене. Мой слух уловил удаленный шум колокольчиков. Я подергал шнур еще и звон повторился. Удовлетворенный проверкой работы «вызова», я присел за стол и выложил из карманов свои чудесные мелочи – шарики, кубики и ёжики. Еще раз осмотрев их, я попытался вспомнить подробности того флешбэка, который посетил меня после рассказа Труверов. Но нет, память хранила молчание.
В дверь постучали.
- Войдите! – крикнул я.
Дверь распахнулась и на пороге появился слуга.
- Звали, сударь?
- Звал, - сказал я. – Мне нужна горячая вода и пена для мыться. Но я звал служанку, а пришел ты. Где Морта? Вроде бы она занималась моим утренним и вечерним туалетом.
- Сударь, - неуверенно начал слуга, - на дворе день – с водой не так просто, да и Морта сейчас занята…
- И чем же она занята? – продолжил расспрос я.
- Она пошла к прачкам, - ответил слуга. – Надо отнести грязное белье в стирку, да забрать чистое…
- Слу-ушай! – осенило меня. – У прачек же полно горячей воды?!
- Не то слово!
- А помыться там есть где?
Слуга буквально просиял – его лицо из непонимающе-озадаченного превратилось в уверенно-просветлённое. Он понимающе улыбнулся и закивал:
- Да-да! – выпалил он. – Много воды! А еще много пены, да и вообще – они девчата хорошие!
- Так может отведешь меня? – осторожно спросил я.
- Конечно! – согласился он. – Там и помыться есть где и даже сменить одежду! Вы вроде… занимались?
- Пойдем, - решительно сказал я. – А то мне уже холодно… во всем этом.
Он жестом пригласил меня выйти из комнаты, а когда я так и сделал - затворил дверь и, прошмыгнув вперед, увлек меня в один из коридоров.
Мы не пошли к лестнице, по которой я ходил во Двор и обратно, а пересекли обеденный зал, в котором было пусто, и вышли в коридор, который закончился винтовой лестницей вверх и вниз. Слуга провел меня на пару этажей выше, а потом – в соединительный проход, который снаружи образовывал арку с одной из замковых башен. По нему мы попали в бытовые помещения замка, где прислуга занималась стиркой, шитьем, глажкой и ремонтом одежды. Это я понял, когда увидел большой этаж, где вокруг огромной печи и не менее огромного котла с водой суетилось множество поваров, разделывая, промывая и раскладывая еду по очагам и посуде для ее приготовления или подготовки к хранению. Вся башня была отведена под помещения, обеспечивающие нормальные бытовые условия жильцов.
Но слуга провел меня на крышу башни, где указал рукой в сторону двух работающих девушек, что-то сказал и быстро исчез. Я не придал особого значения этому, так как мое внимание целиком и полностью обратилось к другому. К полуголым девушкам в белоснежных… сарафанах?
И я вдруг почувствовал себя обделенным теплом романтиком...
Медленно скользящее Светило, поднимаясь к горизонту, струило свои жгучие лучи к площадке на крыше башни. И в его лучах, среди паров горячей воды, две девушки стирали белье. На них были какие-то легкие одежды, совершенно белые в теплых лучах светила, а сами они были такие разогретые работой с горячей водой, такие живые, чистые и влекущие. Весенний ветер развевал полы их одежд и охлаждал белоснежные тела, еще не загорелые, но пышные и упругие от постоянной работы с бельём и паром…