Женщина замахала руками:
— А по мне так хоть бы и тот. Я никому, никому!.. Только бы помог!
— Тварь какая завелась? — поднял бровь Венельд. Герта посмотрела ему прямо в глаза — взгляд у неё был отчаянный:
— Тварь не тварь, да только девушки у нас пропадают. Доченька моя старшая… — Голос подвёл её, и она замолчала, прикрыв лицо огрубевшей натруженной ладонью.
— Гурт говорил, наёмники озоруют, — Венельд опустился на пол, обнял крепкими руками колени, оперся на них подбородком. Герта кивнула. Парню стало жаль её, но что он мог поделать? — Я на людей не охочусь.
— Да разве же это люди?! — заголосила Герта. — Они же… они… хуже монстров! — силы оставили её, и она беззвучно заплакала, принялась утирать покатившиеся по щекам слёзы.
— Ну, будет, будет, — неловко пробормотал Гурт. Женские слёзы его пугали — даром что отец троих дочерей! — Пóлно!
— Нелюди они! — выкрикнула вдруг Герта так, что оба мужчины вздрогнули и уставились на неё, а сидящий под потолком Дарвел захлопал крыльями. — Как есть нелюди! За всех не поручусь, но с главарём их точно что-то нечисто…
Хм, а вот это уже интересно. Венельд потëр шею: — А поточнее?
— Видела ведь я его — видела и запомнила. С Леей моей он разговаривал.
— Ну, так и я их видел, — проворчал Гурт. Он стоял, по обыкновению привалившись плечом к косяку и скрестив на груди могучие руки. — Что с того-то? За руку их никто не поймал — а что люди пропадают, так может и не при чём они…
— Они это! — Герта потрясла в воздухе судорожно стиснутыми кулаками. — Как есть они, некому больше! Да и главарь у них странный. Будто… будто себе не принадлежит, что ли. Уж не знаю, как лучше сказать!
Венельд подался вперёд, взгляд зеленых глаз стал цепким, как у хищника на охоте: — Расскажи о его беседе с Леей. О чем они говорили? Как он себя вёл? Не была ли она напугана?
Ободренная его заинтересованностью Герта закивала головой: — То-то и странно…Не боялась она его, слышите, не боялась! Говорила, как с равным, смеялась даже. Она у меня девушка серьёзная, не подумайте: с кем попало бесед не ведёт, первому встречному не улыбается. Он про бронника спрашивал: есть ли в Талсбурге да хорош ли. А потом как подменили его! Лицо задергалось, глаза сузились, перекосился весь — Лея аж отпрянула. Буркнул на прощанье чего-то, коня пришпорил да и был таков. Тем же вечером они из города прочь подались; а и доченьку мою с той поры никто не видел, — Герта всхлипнула и перевела дух, жалобно глядя на Венельда.
— Странно, — пробормотал тот. — На оборотня не похоже, как будто… Если же под чужой волей он, так хозяин рядом находиться должен, иначе никак. Одно дело, волю поработить да четкий приказ отдать: похищать девушек таких-то, таких-то, привозить туда-то; но по ходу дела влиять… Я с таким не сталкивался.
— Воооот! — в отчаянном взгляде Герты затеплилась надежда. — Может, и впрямь нечисть какая? Взялся бы, а?
— Когда они в последний раз приезжали?
— Так дней пять тому, — заторопилась Герта. — Не должны далеко уйти. Там у них один захворал, совсем плох был, в седле не держался. Куда они с ним! Останавливаются небось, отдыхают, за раненым ходят.
— Или бросили его у болот помирать, чтоб не задерживал, — буркнул Гурт. Герта ахнула:
— Чай, не звери же…
— Ну, коли делом таким промышляют, что с них возьмешь? Одно слово, наемники.
Венельд едва заметно усмехнулся:
— А как насчет меня? Выяснил что-нибудь?
Гурт нахмурился, глянул на Герту. Та отвела глаза, будто не слушает.
— Странное дело, парень. Темное. Никто ничего не знает — или говорить не хочет. Кому ты понадобился, для чего — про то мне неведомо. Я ведь к самому Кейрану сегодня ходил. А, ты ж не знаешь! Из этих он, которые тебя… ищут, что ли. Ждет, значит: ежели ты объявишься, так нам наказ — сразу к нему. Ну, я и пошел. Таверна, говорю, у меня придорожная. Расскажите уж, как да чего, ежели Охотник-то этот явится, как есть меня не минует. Чем опасен, говорю, за что ищут да кто…
— А он? — хором спросили Венельд и забывшаяся Герта.
— Не твоего, говорит, ума дело. Одно, говорит, запомни — живым он нужен. Вот и весь сказ.
— Негусто, — подытожил Венельд. Гурт вздохнул, развел ручищами — не обессудь, мол. Герта кашлянула, напоминая о себе:
— Так что с Леей-то, а? Возьмешься?
— А может и правда — берись, парень? — неожиданно поддержал ее Гурт. — Тебе отсюда всяко уходить нужно. Наемники те на север пошли, поселений в той стороне нет, насколько я знаю, значит, тебя там не ищут. А там, глядишь, и прояснится чего…
— Я заплачу! — тут же подключилась Герта. — Ты не думай, не за так прошу.
— Заплатим, заплатим, — отмахнулся от нее Гурт. — Ну так что? Берешься или как?
— Вельду-то — они все же?
Хозяин таверны насупил брови, засопел сердито:
— Далась тебе та Вельда! Они, они. Дело там тоже странное: она с ними, вроде, добром уехала. Замуж, говорит, позвал один. Вот вроде не дура девка, а смотри-ка…
Венельд задумчиво потер рубцы на шее:
— Делааа… Ладно! Самому любопытно стало, что за наемники такие да откуда взялись. Лошадь дашь?
— У меня возьми! — ухватила его за руку Герта. — Мужа, покойничка, конь. Ох, и хорош!
— Ну, так и порешим, — Гурт огладил бороду. — В путь когда?
— Да прямо сейчас и поеду, чего тянуть. Тихо, темно, поздно, добрые люди спать ложатся. Самое мое время.
— Ты обожди чуток, — заглянула ему в глаза Герта. — Первой пойду. Дочку домой отведу, расскажу, что завралась совсем Пенни — нету тут никого. А ты немного погодя ступай — да заверни в крайний дом, что у мельницы. Мельницу-то знаешь? — Венельд кивнул. — Ну вот. Коня выводи да езжай. Я, ежели кто спросит, скажу, убежал, мол. — Герта вдруг шагнула вперед, обняла парня, прижалась щекой. — Сыночек! Всем богам за тебя молиться стану! — Охотник замер. Заметив его растерянность, Гурт отстранил расчувствовавшуюся женщину, подтолкнул к выходу:
— Иди уже, нечего тут! Он свое дело знает, коли сказал — значит, отыщет.
— Ну, так я тебя жду? — обернулась она в дверях. Венельд кивнул. Накинув капюшон на темные, изрядно побитые сединой волосы, Герта шагнула в ночь и пропала.
— Ладно, парень, — хлопнул Охотника по плечу Гурт. — Ты уж узнай, как там да что, а я пока тут… разберусь понемногу. Удачи тебе!
Венельд кивнул — он не любил прощаться. Мысли его занимал таинственный главарь наемников. Надо бы и впрямь выяснить, кто таков. Да и оплата лишней не будет. В общем, пока все неплохо складывается, а там поглядим…
Дарвел слетел с потолочной балки, опустился на подставленную руку, заглянул в лицо.
— Ну что, друг, — сказал ему Венельд, — дело у нас. Собираться надо.
Сокол переступил когтистыми лапами, вытянул шею.
— Ну, вот и порешили, — усмехнулся Венельд…
Глава 3. Наемники
Наёмники — кто бы они ни были: люди ли, монстры ли, — ехали, не таясь и наследили изрядно. Венельду не составило труда напасть на их след. Он двигался за ними вот уже четверо суток и полагал, что вот-вот нагонит. Они не спешили: может и впрямь боялись растрясти раненого, а может, не опасались погони. Венельд склонялся ко второму. Ну не выходило у него думать о них, как об обычных людях, и всё тут! Да и слова Герты не шли из головы. "Будто себе не принадлежит"…
По здравом размышлении Охотник решил было, что никакая это не зацепка, и клеймить главаря наемников монстром они поспешили. Мало ли, от чего человек в лице переменился! Старая рана заныла, к примеру… Может такое быть? Может — Венельд по себе знал. Однако чутье подсказывало — дело нечисто.
Оставив позади Талсбург, он направил коня на север. Дарвел поначалу сидел на плече, потом ему надоело, и он взмыл в небо. Поднимая глаза, Венельд видел в ослепительной синеве маленькую темную точку, и на душе становилось теплее.
Перед уходом он расспросил Гурта и выяснил вот что. Всего наемников семеро — небольшой, в сущности, отряд, причем один то ли ранен, то ли болен. Главарь их крупный детина, плечи не во всякую дверь, меч — не вдруг и подымешь, а вот остальные на хороших бойцов не слишком похожи — даром что вооружены кто цепом, кто молотом, кто кинжалом. Держатся, правда, уверенно, будто сила за ними большая. Местных не задирают, но и себя не дают в обиду. Так послушать, люди как люди: прибыли в городок, остановились в таверне, за постой заплатили, брони подправили да, может, настоев каких раненому товарищу прикупили… Только ведь девушка-то пропала? Пропала. И в прошлый их приезд — тоже. Добром, не добром ли, а исход один — нету её.