Эти мысли испугали Калюмета. У него появилось желание унизить ее, сломить ее волю, заставить ее снизойти до его уровня, тогда бы он мог сражаться с ней на равных. Он хотел покорить ее, властвовать над ней, хотел любым способом заставить ее признать его превосходство над ней, его силу.
— Не ваше дело, что я думаю,— сказал он, облокачиваясь на стол и устремляя на нее взгляд,— Я буду делать то, что мне хочется, а если вам, вашему деду и вашему брату не нравятся мои манеры, вы можете немедленно собрать свои вещички. Я собираюсь стать хозяином ранчо. Вы понимаете меня?
У нее был такой вид, будто он забавлял ее.
— «Лэйзи Уай»,— сказала она, и глаза ее блестели,— нужно многое, помимо хозяина. Вы, я думаю, понимаете, что недостаточно только презирать все. Ваш отец нарочно запустил хозяйство. Нужны большие деньги и огромный труд, чтобы привести все это в состояние, когда можно будет хозяйничать. Я не сомневаюсь, что вы можете выполнить необходимую работу. А как насчет денег? Они у вас есть?
— Вы подразумеваете деньги, которые оставил старик?
— Вы, конечно, отдаете себе отчет, что не получите ни цента, пока я не сочту, что вы заслужили их.
Он дико сверкнул глазами.
— Конечно,— холодно продолжала она, хотя в ее голосе звучало торжество,— вы можете заставить нас уехать отсюда. Но я думаю, вы не станете этого делать, потому что в этом случае никогда не получите своих денег. Я пойду прямо к судье и подам просьбу считать ваши требования недействительными. И в конце года деньги будут моими.
Его охватила бессильная ярость. Он взял столовые приборы и снова принялся за еду. С тяжелым чувством он осознавал, что преимущество на ее стороне. Конечно, он не собирался ни выгонять ее с ранчо, ни уезжать, пока не получит деньги. Он решил, что они оба должны остаться здесь. Мало ли что могло случиться — вдруг он обнаружит, где спрятаны деньги? Или можно следить за ней. Не исключено, что однажды ее женское любопытство приведет ее к тому месту, где спрятаны сбережения отца. Так или иначе, он должен выждать.
Хотя он и принял такое решение, негодование его не .уменьшилось. Он не смог подавить в сердце гнев на то, что она вмешивается в его дела. Он взглянул на нее с ненавистью.
— Я сделаю так, что вы мне покажете место, где спрятаны монеты, своей рукой. Если бы вы были мужчиной, я вас заставил бы говорить. Но мне приходится ждать, чтобы жалкая, трусливая дамочка...
Ее презрительный смех прервал его.
— Мне кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать. Вы возомнили, что я втерлась в доверие к вашему отцу и упросила оказать мне эту милость. Вам хочется оскорбить, задеть меня.
Со сверкающим взором Бетти чуть наклонилась к Кэлюмету.
— Поймите,— сказала она,— ваши угрозы не пугают меня. Я не боюсь вас. Можете ругаться, проклинать меня сколько угодно. Вы собираетесь стать хозяином, но чего? Нескольких разрушенных строений? Пожалуйста, можете хозяйничать сколько хотите,— они не станут протестовать. Но вы не можете командовать ни мной, ни моим дедом, ни Бобом, потому что мы не принадлежим вам.
Она вышла из-за стола и, открывая дверь, обернулась к Кэлюмету, который все еще сидел за столом, онемевший от удивления.
— Идите и начинайте хозяйничать,— засмеялась она.— Наверное, развалины затанцуют от ваших приказов. С вашим искусством убеждать вы сможет уговорить их восстановиться. Попробуйте же. Но если они откажутся ремонтироваться по вашему приказу и вы надумаете сделать что-нибудь более реальное, приходите ко мне, может быть, я смогу вам помочь.
Она насмешливо поклонилась и вышла из комнаты.
Мучительное молчание нарушил Мэлколм.
— Иногда Бетти бывает немного резка,— сказал он извиняющимся тоном.— Ей не следовало бы...
Он взглянул на Кэлюмета и едва успел увернуться от тарелки, которую тот швырнул. Старик пригнулся в ожидании другой, но Кэлюмет вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Боб теряет друга
Через пять минут Кэлюмет стоял около прогнивших перекладин загона для скота, сознавая, что потерпел полное поражение в схватке, которая только что произошла. Его душило неприятное чувство бессилия, он был угнетен своей нерешительностью. Он понимал, что был уже не тем человеком, который подъехал к «Лэйзи Уай» па закате прошлого дня. Двенадцать часов изменили его. И сделала это Бетти. Он знал это.