— Они все думают, что мы хотим остаться одни,— сказал Калюмет и подошел к Бетти.— Они все очень умные — Дейд, Мэлколм, Боб. Умнее, чем я. Но я уже набираюсь разума. Еще немного, и я смогу стать человеком, дайте мне немного времени. Но мне нужен союзник. И если ты...
Примерно через час Дейд произнес, потягиваясь:
— Мне кажется, мы могли бы уже вернуться...
Мэлколм согласился, и они вышли из сарая, где коротали время.
Луна ярко освещала двор и крыльцо, на котором сидели очень близко друг к другу две фигуры. Дейд их увидел и указал на них Мэлколму. Шутливо ворча, они отправились обратно в сарай.
— Я думаю, нам лучше переночевать здесь,— предложил Дейд из темноты.— У них сейчас такой серьезный разговор, что их нельзя беспокоить.
На крыльце «союзник» мягко протестовал:
— Не нужно, Кэл, неужели ты не видишь, что Дейд и Мэлколм наблюдают за нами.
— И ревнуют, наверное,— засмеялся Кэлюмет.— Ну что ж, пусть наблюдают. И если они побудут здесь еще некоторое время, то увидят, как я целую тебя сотни раз.
Велдон Спэнн
Охотник за приданым
1
В понедельник утром я проспал и позднее обычного оказался в центре Аркенты. Проходя через дверь «Топер Билдинга», я взглянул на часы в холле. Десять часов! К этому времени я должен был уже добрых шестьдесят минут находиться в своей конторе. И все-таки прежде чем подняться туда, я запасся стаканчиком кофе в закусочной, помещающейся в подвале этого же дома. С картонным стаканом в руке я вошел в кабину лифта и нажал на кнопку первого этажа.
Доехав туда, я вошел в дверь с медной табличкой:
Не успел я войти, как моя секретарша, Холли Вильямс, вскочила мне навстречу. Рот ее исказила гримаса, в голубых широко расставленных глазах сквозила неприязнь.
— Добрый день, мистер Хантер,— выпалила она.— Вы хорошо развлеклись вчера вечером?
Холли работала на меня пять лет, и мы давно уже не церемонимся друг с другом. Когда она обзывает меня «мистер Хантер, длинный, как рука», это означает, что она в ярости.
Тревога разлилась в воздухе.
— Как приятно встретить столь теплый прием,— с горечью проговорил я.— За что же такая немилость?
— Вы играли в покер до зари, так, кажется? И сколько же вы изволили проиграть?
— Знаете...
Она не дала мне продолжить.
— Я беспокоюсь, Келл. Я только что проверила наши реестры. Вы отдаете себе отчет, что уже больше двух недель сидите без работы?.. Единственными людьми, которые обращались к вам за помощью, были разъяренные мужья, которые жаждут доказательств, чтобы уличить своих жен и развестись.
— Надеюсь, вы отправили их прогуляться? Вам же известно, что я не занимаюсь разводами.
Она поджала губы.
— Вы принимаетесь исключительно за то, что вам нравится,— сказала она.— Конечно, очень приятно корчить из себя гордого и независимого человека. Но разводы приносят монеты в сейфы других агентств, а нам не удается свести концы с концами.
Я проглотил последнюю каплю своего кофе и бросил бумажный стакан в корзину для бумаг.
— Деньги — это хорошо,— проворчал я,— но это еще не все в жизни. Мне не хочется стыдиться себя, когда я смотрюсь в зеркало.
— Тогда почему бы вам не вернуться на службу в полицию?
Этот неожиданный поворот сюжета открыл мне глаза.
— Джим Аллен предлагал вам работать в его конторе? — спросил я.
Мой прямой удар вызвал смущенную улыбку на ее губах. В спокойном состоянии лицо Холли довольно обычно, но когда она улыбается, оно сияет, как рождественская елка, на которой зажгли все свечи.
Задержав на ней взгляд, я разглядывал ее платье без рукавов и приятные округлости под ним. Моя секретарша смущенно бросила:
— Перестаньте меня так разглядывать! У вас вид типа, который собирается что-то сделать с девушкой.
— А это ведь совсем неплохая мысль. Джим Аллен проделал это с вами сегодня утром?
— Нет... не такого рода вещи,— Она явно смутилась.— Он бы очень хотел, чтобы мы оба работали на него. Он просил меня уговорить вас.
— Джим сделает Бог весть что, только бы вы стали его женой... Что же вы ему ответили?
— Что я, возможно, соглашусь работать с ним, но только в случае, если вы сделаете то же самое. Но я очень сомневаюсь, что вы пойдете на это.
— Вы совершенно правы. В армии и полиции я довольно хлебнул бюрократии, и мне хватит этого до конна моих дней...